– А у вас были и другие дела? – Он пощелкал языком. – Разве Саймон Обри не первый ваш опыт? – Он обвел взглядом оранжерею. – Должен вам сказать, cara,[2] что это едва ли подходящее место для такого важного события, как потеря невинности.

Эмили лишилась дара речи. Ей казалось, что у нее горит каждая клеточка в теле.

– Вы… отвратительны, – наконец срывающимся голосом вымолвила она.

Он засмеялся.

– Я просто практичный человек. И к тому же ваш возможный любовник показался мне обозленным, что мало способствует цели вашей встречи. В доме его дяди, где часом раньше я побывал, разгорелся скандал, и причиной тому был он.

– Это не ваше дело!

– Согласен. Вот поэтому я, извинившись, удалился, не выпив обещанный кофе.

Она с ненавистью посмотрела на него.

– По-видимому, вы не получили не только кофе, синьор. Вам не досталась Джилли, и поэтому вы решили помешать моему свиданию с Саймоном?

– Подобная пошлость вам не к лицу, mia cara,[3] – мягко ответил он. – Эмилия, ваш отец – мой друг, и я постараюсь предотвратить все, что может его огорчить. Если бы он узнал о том, что у вас тайное свидание в его собственном доме, то для него это стало бы большим ударом. Вам следует это знать. А вашему молодому человеку надо бы подумать о вашей чести.

Эмили вскинула голову.

– Раз уж об этом зашла речь, синьор, то мы с Саймоном собираемся пожениться. И сегодня мы хотели встретиться, чтобы обсудить дальнейшие планы, а вовсе не по той низменной причине, на которую вы намекаете.

Он шагнул к ней и быстрым движением почти до пояса расстегнул молнию на ее халате. Полы распахнулись, и его взору предстали два прозрачных черных треугольника, едва прикрывавших соски.

– Выходит, я не единственный, у кого низменное воображение, синьорина, – презрительно произнес он. – Позвольте вам сказать, что вы еще очень юны и слишком хороши собой для такого безвкусного наряда. Вы меня разочаровали.

– Да как вы смеете? – Слова с хрипом вырывались из горла, а негнущиеся пальцы тянули молнию, которая никак не застегивалась. – Боже мой, как вы посмели… дотронуться до меня? И после этого вы считаете себя папиным другом? Он выкинет вас из дома, когда я ему расскажу…

– Когда расскажите… что? – прервал ее Рафаэль Ди Салис. – Расскажете о том, что вы здесь делали? И почему так оделись? – Он покачал головой. – Нет, Эмилия. Советую молчать о сегодняшнем вечере. И я тоже буду молчать. А теперь идите к себе, – устало добавил он. – Я сам запру дверь.

Эмили не стала с ним препираться и убежала прочь. У себя в комнате она бросилась на кровать и зарылась лицом в покрывало. Ей было стыдно и страшно, рыдания подступали к горлу и хотелось одного: умереть, чтобы никогда в жизни не видеть Рафаэля Ди Салиса. Но пока что придется жить и свыкнуться с ужасным воспоминанием о его презрительном взгляде и уничижительных резких словах.

Но ее точила еще одна мысль: укрощенный Саймон ушел домой и это… в общем-то не так уж плохо.

На следующее утро Эмили спустилась к завтраку с кругами под глазами. Она отрепетировала множество достойных ответов на случай, если Рафаэль позволит себе бестактные замечания по поводу прошлой ночи. Но этого не понадобилось, потому что их гость, как сказал отец, рано утром улетел в Нью-Йорк.

Как странно, думала Эмили, ерзая в большом кресле, события трехлетней давности стоят перед глазами так отчетливо, словно это было вчера. Но, возможно, неприятности живут в памяти дольше, чем радость.

Эмили сжала губы, вспомнив, как после той ужасной ночи с отчаянием ждала вестей от Саймона. Но прошло двое суток, а он так и не объявился. Гордость не позволила ей связаться с ним и потребовать объяснения. Эмили поехала в деревню и, когда ставила свой велосипеду магазина, увидела Джилли Обри.

– Привет. – Джилли бросила на Эмили пренебрежительный взгляд. – А где тот потрясающий итальянец? Я хотела пригласить его к нам на вечеринку по случаю Нового года.