Он смотрел репортаж с выражением едва уловимой гадливости. Стоит себя поставить на место Даниила и увидеть весь ужас на экране его глазами, начинаешь понимать, как ему, мягко говоря, не комильфо. Но слов утешения не находилось, нет, правда: любовница утешает любовника, дабы тот не страдал из-за бесславной гибели своей дуры жены, — не глупо ли? Можно и другими способами выразить отношение лично к нему: прижаться теснее, обнять крепче и дать ему то, чего он всегда был лишен в собственном доме, — покой и любовь. Пусть сейчас Даниил мыслями далек от нее, он все равно с ней, к тому же впервые делился тем, что его волновало и тяготило:

— Знаешь, а для нее, может быть, смерть — лучшее, что случилось. Ирма дошла до последней точки распада.

— А ты не пробовал лечить ее?

— От чего? Она не хроник-алкоголик, спокойно могла не пить, но пила из вредности, когда вспоминала, что трезвая. И эпатировала — лишь бы досадить мне. Распад внутри Ирмы образовался, она больная ходила, если бешенству своему не давала выхода в извращенной форме. Это называется — психически неустойчивая, неуравновешенная.

— Почему же тогда…

Вспомнила, что дала себе слово не лезть в его отношения с женой, никогда не интересоваться — почему так, а не иначе, и прикусила язык, однако Даниил закончил ее фразу:

— Не разводился? Жалел, представь себе. Вот уж точно: чемодан без ручки — тяжелый, ненужный, а выбросить жалко. Ирма ничему не научилась, работать не привыкла, да и где бы она работала с характером богатой стервы, кто терпел бы ее? Я ждал, когда запас бешенства и злости на весь мир у нее истощится, когда она перебесится или хотя бы устанет от самой себя, чтобы договориться и расстаться по-тихому. Видимо, Ирма это понимала и мстила мне, заранее мстила.

На взгляд Виктории, позиция Даниила спорная, ну, не имеет смысла мучиться, когда семейная пара существует в контрах, если только оба не мазохисты. При любых раскладах кто-то все равно станет жертвой, как правило, страдает слабая сторона, так что продолжение лишь способствовало бы обострению вражды. Впрочем, спросить-то она хотела совсем о другом — как докатились оба до жизни такой? Ну, раз Даниил понял по-своему, Виктория построила свой вопрос немножко иначе:

— А как объяснишь, что не знаешь о собственной жене практически ничего, что помогло бы следствию?

— Да так и объясню… примерно как тебе.

— Этого нельзя делать. — Впервые Виктория позволила себе тон категоричного ментора. — Только не сердись, но хочешь или нет, а тебя будут подозревать хотя бы для точки отсчета, ну, положено у них так! А поскольку ты человек успешный и состоятельный, начнут вымогать…

Порывисто взяв девушку за плечи, Даниил притянул ее к себе и припечатал поцелуем в губы, через минуту у самого уха Виктории, обжигая ее щеку и шею горячим дыханием, произнес шепотом:

— Хватит об этом. Я приехал сюда не для того, чтобы говорить и думать о том, что случилось. Завтра подумаю.

«Приехал сюда» — волшебные слова! В тяжелый момент, а у Даниила именно такой период, люди бегут к самому близкому человеку за участием, поддержкой, любовью, советом. Он приехал к ней, а не к кому-то другому, значит, Вика для него не временное явление! Она возликовала, но внешне виду не подала, в то же время не отказала себе в порыве обнять его за шею крепко-крепко, подавляя голос совести, напомнивший, что радость Виктории неуместна и цинична.

2

Утопленница или русалка?

— Ничего не говорила! — досадливо бросил дед Тема. — Ни вчера, ни позавчера, ни сегодня… Нет, неправда, сказала! Еще в пятницу просила, чтобы я никому ни слова. Да у нас же ничего не утаишь! Телик народ смотрит, правда, не все любят новости, но мне прибегали сказать, что показывали похожую на Иришу девку. И все. А Ириша ни слова. Мне что, клещами тащить из нее? Тогда неси клещи и покажи, как это делать. Я и так слово нарушил, тебе вон растрепался.