Я присела на скамейку. Ричард поносился еще вокруг немного, а потом тоже попросился на лавочку. Когда в конце дорожки показался мужской силуэт, он насторожился. Поднял острую мордочку с лап, потом и весь приподнялся, сел и принялся водить ушами и всматриваться в том направлении. Я, было, немного удивилась. Обычно мой пес на прохожих не реагировал. Ну, в самых крайних только случаях, если встречались отчаянно трусившие, когда-то напуганные собаками люди. Таких он выделял и относился к ним настороженно. Поэтому я очень удивилась, что мужчина не обошел нас по дуге, как бы увеличивая между нами расстояние, и вообще не прошел мимо, а с интересом стал нас рассматривать, а потом и вовсе подошел поговорить.

А еще меня заинтересовало поведение самого Ричарда. Где-то метров за десять до мужчины он зевнул во всю пасть и с удовлетворенным всхлипом захлопнул челюсти. Вслед за этим улегся снова на лавке и больше, по всему, не собирался поднимать головы, как если бы все дальнейшее его совсем не касалось. И зачем, спрашивалось, переполох устраивал? Зачем вскакивал? Что ушами прядал? Не уж-то нюх потерял? Защитник, липовый! Эти все мысли были немедленно моим питомцем подслушаны. Он скосил на меня глаза, моргнул, потом потряс ушами. А вот уже после этого совсем улегся и даже веки прикрыл, как если бы собирался немного вздремнуть на природе.

— Замечательно смотритесь, — вывел меня из задумчивости приятный мужской голос.

Про этого прохожего я успела забыть, так увлеклась наблюдением за своим четвероногим другом. А он, оказывается, не думал проходить дальше по дорожке, притормозил рядом с нами и замер чуть сбоку, но почти рядом со скамейкой.

— У меня такое впечатление, что вы с ним сейчас общаетесь. Беззвучно, — кивнул в сторону делающей вид, что спит, собаки. — Я прав?

Пришлось поднять на говорившего глаза. А ведь до этого не собиралась удостаивать его взгляда. Думала, пройдет себе мимо, не потревожив моего задумчивого одиночества.

— Мы с ним большие друзья. Наверное, поэтому понимаем друг друга без слов.

Я закончила говорить, уверенная, что на этом и разговор с прохожим закончится. То есть, думала, что теперь уж он непременно пойдет себе дальше. Но тот и не собирался этого делать.

— Вы не станете возражать, если я присяду рядом с вами?

По началу, я замешкалась, прикидывая, как бы сказать, чтобы невзначай не обидеть неповинного человека, что не была расположена к беседе. Но только взглянула на его сутуловатую фигуру, простоватое лицо, чистые серые глаза за толстыми линзами очков, как сразу поняла, что не смогу этому еще более одинокому человеку, чем я, отказать в так ему нужном общении. Поэтому кивнула утвердительно и еще убрала сумку с сиденья, чтобы дать место присесть. Он сел. Затеял разговор про собак. Поведал мне свои наблюдения над некоторыми породами. Был, в целом, безобиден и мил. Вся беседа заняла минут десять, не больше. А потом он поднялся, чтобы проститься.

— Виталик, — протянул руку при прощании. — Было приятно пообщаться. Спасибо, что уделили мне время. Вдруг еще свидимся, как вас звать-величать?

— Александра.

— До свидания, Шурочка.

Такое обращение ко мне никогда меня не радовало. Но из его уст оно прозвучало вполне уместно, и я его приняла миролюбиво. Что еще можно было ждать, если и себя, мужчину за тридцать, с приличным ростом и телосложением, хоть и выглядел при этом как-то нелепо и немного убого, называл ласкательно, Виталиком.

Мы простились на этом, и я была уверена, что больше его никогда не увижу. Но судьба распорядилась иначе. Уже на следующий день мы встретились снова. На том же месте. Опять немного побеседовали. Еще он поиграл с Ричардом в мячик, который пес принес с собой на прогулку, держа в зубах весь путь от дома до сквера.