Как в тумане, Коннор вернулся на свое место. Все его мысли сосредоточились на том, каким пустым и мелким будет выглядеть очередное его извинение. Он ранил ее больнее, чем сможет как-то возместить нанесенный ущерб. Какого черта станет она принимать его просьбы о прощении? Почему она вообще ему поверит? Она предложила ему все... много больше того, на что он мог когда-либо надеяться... а он из страха и эгоизма отбросил это драгоценное приношение как нечто, ничего не стоящее.

Взгляд его упал на кучу бумаг на письменном столе, и внезапно паника начала отступать в свете нового озарения.

Она предложила ему больше, чем он ждал. Он может сделать то же самое.

Коннор вскочил.

— Отлично! Наш план отменяется. Мы с этим покончили.

— Что? — Майкл ошеломленно посмотрел на Грегори. — Наш план... Ты хочешь сказать, совсем отменяется?

— Послушай, парень, — рассудительно проговорил Грегори, — вряд ли тебе стоит заходить так далеко.

— Мы полагали, что ты слегка отступишь, — объяснил Майкл. — Прихватишь часок другой тут и там...

— Мы с этим покончили! — Коннор схватил наугад пачку бумаг. — Уничтожьте остальные. Все. Вам понятно?

Мужчины обменялись взглядами.

— Угу...

Глава 28

Аделаида сидела, сжавшись в комок, перед камином в хозяйских покоях. Она не знала, сколько времени провела так, скорчившись в кресле. Час?.. Или два? Она почти не помнила, как покинула библиотеку и попросила кого-то из служанок разжечь в камине огонь. Время тянулось смутно и мрачно.

Сердце болело, как открытая рана. А когда она забралась в постель, чтобы попытаться найти облегчение во сне, оно разболелось еще больше. И каждый раз, закрывая глаза, она видела Коннора, улыбавшегося этой проклятой записке, и вспоминала, как он дал ей уйти, и душа ее кровоточила с новой силой.

Аделаида постаралась умерить обиду рассуждениями, усмирить ее здравым смыслом, говоря себе, что ее гнев и разочарование неразумны. Они с Коннором поженились по расчету. Он никогда не обещал ставить ее на первое место. Никогда не обещал ее любить.

Глупо было с ее стороны надеяться или ждать большего, чем ей полагалось: его имени и пятнадцати тысяч фунтов в год.

Комок в ее горле взорвался рыданием.

Глупо или нет, но она ничего так отчаянно не хотела, ни на что так отчаянно не надеялась, как услышать, что Коннор отвечает на ее любовь. И никогда не была она ничем так глубоко ранена, как его холодным отвержением.

«Тогда позволь мне это...»

О Боже! Это было больше, чем сердечная мука... Это было унижение — знать, что она вовсе не то, чего Коннор хотел... И страх, что он никогда не найдет того, что ему нужно для успокоения. Что, если мщение принесет ему лишь пустую победу? А если сэр Роберт вообще от него ускользнет?

Аделаида вытерла рукавом мокрые щеки и задумалась, как сможет вынести это... наблюдать страдания Коннора и знать, что ничем не может ему помочь, что ничего из того, что она ему предложит, не принесет ему ни крупицы счастья.

Слезы вновь навернулись на глаза, но она сдержала их, шмыгнув носом, потому что за спиной скрипнула дверь. Полагая, что это служанка пришла подбросить дров в огонь, она подняла руку, чтобы ее остановить.

— Я хочу побыть одна. Пожалуйста.

— Знаю, — прозвучал над ней тихий голос Коннора. — Мне очень жаль... Посмотри на меня, Аделаида.

Она тряхнула головой. Ее била дрожь, глаза распухли и болели. Ей требовалось время, чтобы прийти в себя.

— Тебе лучше уйти.

— Знаю, — нежно произнес он.

Она услышала тихий звук его шагов по ковру.

— Коннор, пожалуйста...

— Я принес тебе кое-что.

Он стоял сзади и мог дотронуться до нее, но она никогда не чувствовала себя такой от него далекой.

— Ничего я не хочу. Не нужно мне никаких подарков.

— Этот для нас обоих.