И тут замечаю на крутом берегу озера всадника, его силуэт чётко выделяется на фоне кристаллических образований. Он идеально прямо сидит в седле верхом на существе, напоминающем летучую мышь, – гурта все на таких ездят. В руках у него подзорная труба.

Но смотрит он не на сражающихся, а на озеро.

– Эй! Белама! Где подзорная труба? – обернувшись, кричу я.

Солдаты как раз нацеливают осколочную пушку на земляные укрепления гурта. С такого расстояния попасть куда надо почти невозможно, зато хоть немного отвлечём врага. Белама бросает мне подзорную трубу, я ловлю её на лету и всматриваюсь в горизонт. Пещера гигантская, на большой глубине они почти все такие. Даже потолок разглядеть невозможно, не говоря уже о дальней стене.

Но корабли вижу сразу. Блестящая обшивка, острые носы – вот они скользят по озеру на бесшумных хтономантических двигателях. Всего корабля три, на каждом может уместиться сто человек, а может, и больше. Высматриваю всадника, но тот исчез. Теперь понятно, что он тут делал.

Ждал нужного момента. Готовился к атаке.

Вдруг до меня доходит, что они затеяли. Корабли пристанут к берегу за спинами у воинов Эскарана и войдут в порт, прямо к гурта. А всадник приведёт сверху подкрепление, которое и подойдёт к нам с фланга, когда мы будем отступать.

Мы-то считали, что порт почти не охраняется, однако для врага Корок гораздо важнее, чем нам казалось. И теперь мы в ловушке.

За спиной у меня застрекотала пушка, но я уже несусь вниз по склону к берегу озера. Говорю себе, что просто исполняю свой долг, – я ведь обязана доложить об увиденном Военачальнику. Но на самом деле как раз об этом думаю меньше всего. Нужно срочно найти Ринна.

Вражеские укрепления берём одно за другим, а я кое-как съезжаю вниз, к воде. Земля идёт под уклон, всё кругом покрыто лишайником и грибами на высоких ножках. Я слишком спешу, меня угрожающе заносит, врезаюсь в колонию грибов-дождевиков и оставляю за собой облако спор.

Добираюсь до берега, земля здесь выравнивается. Под ногами растоптанные плесневые грибы. Среди них лежат убитые и раненые.

На раненых смотреть тяжелее всего. Убитые – другое дело, у них будто пропадает какая-то очень важная часть, без которой они вроде бы не совсем люди. А вот живые чувствуют боль, кричат, шевелят остатками оторванных конечностей.

Одним товарищи помогают. Другим – нет. Я уже побывала во многих битвах и знаю, что всем не поможешь, как ни старайся. Иначе с ума сойдёшь. Пробегаю мимо раненых и умирающих, стараясь не обращать внимания на их крики. Я здесь ради одного-единственного человека, поэтому прокладываю себе путь в толпе бегущих солдат и ищу его.

Наши силы наступают и увлекают меня за собой. Он наверняка в авангарде, ведёт людей в атаку. Он же из Кадрового состава. Это наша работа. Мы должны вдохновлять солдат, показывать им пример. Мы элита, герои.

На самом деле это всё, конечно, ерунда. Никакие мы не герои. Просто очень хорошо обучены убивать.

Прорываюсь сквозь толпу. Солдаты кричат до хрипоты, заранее предвкушая победу. На бегу они ликующе вскидывают оружие в воздух – зазубренные клинки, секачи, складные луки из древесных корней. Хочу крикнуть, что они все ошибаются, что враг их обхитрил, но это не поможет. Нужно поговорить с кем-то поглавнее. Кадровый состав обычно тактическими вопросами особо не занимается – просто кидаемся в самую гущу и разбираемся на месте. За это солдаты и восхищаются нами больше, чем Военачальниками, или Командующими дивизиями, или заклинателями камней. Мы такие же, как они. Сражаемся наравне с ними, тоже выполняем приказы и тоже погибаем.

Перелезаю через разрушенные укрепления. Всюду валяются убитые гурта. Шлемы из панцирей насекомых разбиты, доспехи залиты кровью. Бледная кожа усыпана чёрной землёй. Из воронок поднимается дым, кругом куски человеческой плоти.