– Боюсь, я плохо разъяснил суть дела. Мне казалось, из моих слов ясно вытекает, что у меня лишь одна цель – вернуть сына, если только он еще жив, во что я твердо верю. Поставьте себя на мое место, профессор. Представьте, что у вас нет никого во всем мире, кроме вашего ребенка, а его похитили дикари. Вообразите, что после многих лет поисков вы услышали его голос, увидели его лицо, теперь уже юношеское, но все равно родное, о котором вы грезили долгие годы. Ведь за это мгновение вы отдали бы тысячу жизней, но все в один миг рухнуло. Озверевшая толпа фанатиков напала на вас, мужество вас покинуло, вы забыли про свою любовь, забыли все, что существует благородного, забыли это под влиянием первобытного инстинкта, который твердил вам только одно: «Спасайся или погибнешь». Подумайте, что этот трус – я имею в виду себя – спасся и жил всего в нескольких милях от сына, которого он бросил, и все же не в силах был освободить его или хотя бы повидаться с ним. Я пытался что-то предпринять, чтобы вызволить сына из плена, но, как я уже сказал, абати еще трусливее меня, хоть я им и благодарен за пищу и кров.

– Ладно, – буркнул Хиггс, – все это понятно. Вы напрасно мучаете себя за то, что бежали от дикарей. В любом случае вы не помогли бы своему сыну, вам просто-напросто перерезали бы горло, да и ему заодно с вами.

– Не знаю, – покачал я головой, – я так долго готовил себя к тому, что вырву своего сына из рук дикарей, что мне кажется, будто я опозорился. И вот теперь мне представился счастливый случай, я ухватился за него, как за соломинку. Эта женщина, Вальда Нагаста, она же Македа, сделала мне определенное предложение, которое она, по всей вероятности, не довела до сведения своего государственного совета и не спросила мнения своих министров. «Помогите мне, – сказала она, – и я помогу вам. Спасите мой народ, и я постараюсь спасти вашего сына. Я в состоянии заплатить за вашу помощь и за помощь тех, кто приедет вместе с вами». Я изложил ей свои опасения: дескать, никто не поверит моему рассказу; в ответ на это она сняла с пальца кольцо, находящееся теперь в вашем кармане, мистер Хиггс, и произнесла: «Мои предки, королевы нашего племени, носили этот перстень со времен Македы, царицы Савской. Если в вашей стране есть ученые люди, они прочтут на кольце имя этой женщины и поймут, что я говорю правду. Возьмите кольцо в качестве доказательства, а заодно столько золота, сколько нужно, чтобы купить то вещество, о котором вы говорили, то самое, что изрыгает пламя, разрушающее целые горы; привезите с собой двоих-троих мужчин, умеющих управляться с этим веществом, – но не больше, потому что, если их будет много, мы не сможем перевезти их через пустыню, – и возвращайтесь, чтобы спасти своего сына и мой народ». Вот и все, мистер Хиггс. Так вы согласны отправиться со мной, или мне придется искать людей в другом месте? Решайте скорее, у меня мало времени – мне нужно вернуться в Мур раньше, чем начнется сезон дождей.

– Вы принесли с собой что-нибудь из того золота, которое вам дала Македа? – спросил профессор.

Я достал из кармана сюртука кожаный мешочек и высыпал часть его содержимого на стол. Хиггс внимательно осмотрел золото.

– Монеты в форме колец, – заключил он, – англо-саксонские или какие-нибудь другие; к какому времени они относятся, определить трудно, но по внешнему виду я предположил бы, что они имеют примесь серебра, да-да, кое-где почернели, следовательно, это очень старинные монеты.

Он достал из кармана перстень, поднес к нему сильную лупу и подробно исследовал камень.