На равнине все еще царила тишина. Ветер пока не донес до лагеря глухой боевой клич притаившихся в ущелье зулусов. Всадник спешился, подвел кобылу к командирским шатрам и накинул повод на коновязь. Щеголеватые королевские стрелки не обратили на него ни малейшего внимания, для них он попросту не существовал. Все шло споро и гладко, точно по плану, который охотник разработал для своих сообщников, — с той же легкостью и быстротой разворачивается на ветру знамя.

Будто ненароком он приблизился к палатке полковника Генри Пуллейна, единственного офицера, которому звание позволяло командовать лагерем в отсутствие лорда Челмсфорда. Отряд натальских добровольцев состоял преимущественно из наемников — мародеров и головорезов, известных своей недисциплинированностью и жестокостью. Их предводители в шутку называли себя «Пуллейновыми овечками» и презирали господ вроде полковника, тогда как сам Пуллейн порицал их и им подобных.

Полог командирской палатки был откинут, и охотник увидел приземистого усатого полковника, который гляделся в узкое зеркало. Денщик поправил на нем алый мундир с обшитыми золотом эполетами и полез в сундук за белым пробковым шлемом. Пуллейн пристегнул к поясу саблю в сверкающих серебром ножнах.

Убедившись, что его внешний вид полностью соответствует званию, он повернулся и взял с лежавшей на козлах столешницы донесения ротных командиров. Но тут же положил бумаги на место — перед входом в палатку вытянулся белокурый великан в красно-голубой форме 24-го пехотного полка, сжимавший под мышкой остроконечный шлем.

— Сержант-майор Тиндал, сэр. Разрешите доложить, сэр. Пропажа в офицерской столовой, сэр!

— Пропажа? — непонимающе уставился на него Пуллейн.

Он просмотрел разложенные на столе донесения, но там ничего подобного не говорилось. Полковник хмуро покачал головой.

Никем не узнанный лазутчик стоял неподалеку от входа в шатер и слышал каждое слово. Чтобы не вызывать подозрений, он сосредоточенно прокручивал дырку в своем поясе извлеченным из ранца шилом. Надо же, как быстро обнаружилась кража.

— Докладывайте, сержант-майор. В чем дело?

Тиндал разговаривал тихим доверительным голосом, в котором, как и у многих его однополчан, явственно слышались низкие нотки валлийского акцента.

— Сэр, Оуэн Глиндур пропал из офицерской столовой.

— Чепуха. На кой дьявол кому-то понадобился Оуэн Глиндур?

К тому времени об Оуэне Глиндуре узнали даже натальские добровольцы. Мумифицированная голова абиссинского стрелка была настоящей полковой реликвией. Трофей захватили во время штурма Магдалы в 1867 году, военный хирург заспиртовал голову в стеклянном сосуде, и она превратилась в объект поклонения молодых офицеров, в непременный атрибут шумных празднеств.

— Нет, сэр, — выпалил Тиндал, — это правда, Оуэн исчез. А Дэй Морган говорит, что ночью кто-то шастал по лагерю. Собаки мистера Поупа лаяли. Быть может, сэр, к нам пробрался шпион-туземец с окрестных холмов.

Несколько мгновений Пуллейн молча вглядывался в лицо подчиненного.

— Сержант-майор, передайте рядовому Моргану, а также всем прочим, что главная цель этого похода — отбить нападение зулусов на Наталь. Я не потерплю, чтобы офицеры или солдаты валяли дурака в военное время. Если до меня еще раз дойдут подобные слухи или же я узнаю, что рядовой Морган опять без спросу прикладывался к полковому рому, вы с ним на собственной шкуре изведаете, что такое гнев Божий. Все ясно?

— Да, сэр, — благоразумно кивнул Тиндал.

— Прекрасно, сержант-майор. Вы свободны!

Звуки горна возвестили о построении. Сержанты вот-вот начнут перекличку. Полковник позвал одного из адъютантов:

— Мистер Спенсер!

Охотник, по-прежнему наблюдая за происходящим, сразу же узнал бледнокожего молодого офицера с рыжеватыми усами, который повсюду разгуливал со своим терьером. Спенсер подошел к командирской палатке и, чуть покраснев, неловко отдал честь.