Свадьба состоялась 14 октября 1874 года. На ней присутствовало больше двухсот гостей, включая весь кавалергардский полк Павла. После свадьбы молодая семья, в лице Павла, Елены и Сергея, поселилась в Санкт-Петербурге, в казарме гвардейской кавалерии на Галерной улице. Мария со своими детьми переехала на квартиру, расположенную менее чем в нескольких сотнях метров на углу Фурштатской и Воскресенской улиц, после чего обе семьи продолжали тесно общаться и виделись каждый день12.

Елена Дягилева окружила своих троих детей заботой и любовью (через девять месяцев после свадьбы появился второй сын, Валентин, а еще через три года – третий, Юрий). Ничто не говорит о том, что она каким-то образом выделяла своих родных детей за счет Сергея. Похоже, даже напротив, первенец Павла всегда был ее любимцем. Елена привила всем детям большую любовь и уважение к искусству. Ее мемуары не свидетельствуют о том, что она была тонким знатоком искусства, но дают уникальную возможность почувствовать обстановку, в которой рос Дягилев. Сама Елена предстает на этих страницах женщиной мечтательной, добросердечной, любящей, с большим почтением относящейся к интеллектуальным авторитетам. Ее наиболее характерная черта – это, пожалуй, поразительный оптимизм: любые неудачи она отметала, либо напрочь забывала о них, либо просто их не замечала. Но какой бы сильной она ни казалась, в отношениях с жизнью она была натурой скорее романтической, полной идеализма, с поэтическими струнками и горячим сердцем. Она отличалась полным непониманием всего того, что связано с предпринимательством и материализмом. Именно эта черта в большой степени роднила ее с мужем.

Елена Валерьяновна Дягилева

Впрочем, это не означало, что она не была строгой и не предъявляла к детям высоких требований. По мнению Вальтера (или Валечки) Нувеля, близкого друга Дягилева в более поздние годы, именно ей Сергей был обязан своей исключительной силой воли, что составляло его наиболее выдающуюся черту: «Он мне часто говорил, что его мать (иначе он ее и не называл) приучила его никогда не пользоваться словами: я не могу. “Эту фразу ты должен забыть, – говорила она ему, – когда хотят – всегда могут”13».

Сергей Дягилев с мачехой

В своих мемуарах Елена Дягилева описала первое Рождество, которое обе семьи отмечали вместе:

«Мне хотелось непременно, чтобы Сережа не подозревал даже приготовлений к ёлке, и это отлично удалось. Ему сказали, что в гостиной открыты форточки и потому туда нельзя ходить. Когда же свечи были зажжены, двери открыли и Сережа вошел в гостиную, я забежала вперед, чтобы видеть его вход и проследить за первым его впечатлением. Как сейчас вижу его фигурку в синем костюмчике, со штанишками по колено, в коротеньких носочках, в туфельках, с выпяченным вперед животиком и заложенными за спину ручками. В такой позе он остановился почти на самом пороге, серьезно оглянул сверкающую огнями ёлку, бросил быстрый взгляд на игрушки, расставленные кругом нее, и спокойно произнес: “Недурно”»14.

Павлу Дягилеву приходилось теперь содержать большую семью с тремя своими детьми и взять на себя, по крайней мере отчасти, заботы о сестре Марии и ее трех детях. Зиму Дягилевы проводили в Санкт-Петербурге или за границей, а на лето уезжали в свое семейное поместье в Бикбарде, находившееся от Перми более чем в трехстах километрах. Там собирались вместе все родственники (порой более пятидесяти человек), музицировали, разыгрывали любительские спектакли, читали стихи, ели и пили.

Дягилевы жили примерно похоже и в Петербурге, и в Бикбарде, то есть на широкую ногу: они ездили в длительные поездки, содержали слуг (по меньшей мере гувернантку, няню, кухарку и лакея), а также имели под рукой немного странного домашнего доктора, в обязанности которого входило следить за здоровьем Сергея. Елена считала, что этот врач обладает «даром говорить правду, не запугивая».