Ник наблюдал, как, едва бросив взгляд в его сторону, она прошла по квартире и исчезла в спальне. Следуя за ней, молодой красавчик детектив с взъерошенными – словно только что вылез из постели – волосами кивнул Нику.

Он услышал неразборчивые голоса из спальни и увидел вспышку камеры. Пятнадцать минут спустя детективы появились – уже заметно бледнее. Почему-то Ник порадовался, что те, кто работали над делом, не были столь пресыщены, чтобы на них не произвело впечатления только что увиденное.

– Начни опрос соседей, – отдала распоряжение напарнику Сэм. – Где, черт возьми, криминалисты?

– Задержались на другом месте преступления, – ответил патрульный.

Детектив, наконец, повернулась к Нику: ничто в ее светло-голубых глазах не выдало, что она узнала или помнит его. Впрочем, Сэм не представилась и не спросила его имя – это подсказало ему, что она точно знает, кто он такой.

– Нам нужны ваши отпечатки.

– Они в личном деле, – пробормотал Ник. – Все, кто имеет отношение к Конгрессу, проходят проверку.

Она что-то черкнула в записной книжке, которую вытащила из заднего кармана серых облегающих брюк. Ее прекрасное лицо носило отпечатки времени, которых не было, когда Ник последний раз имел возможность близко смотреть на него. Он не мог сказать, стали ли ее волосы длиннее, поскольку они были собраны на затылке. Стройная фигура и бесконечные ноги совсем не изменились.

– Взлома нет, – отметила Сэм. – У кого есть ключи?

– Лучше спросить у кого их нет?

– Мне нужен список. Полагаю, у вас ключ есть.

Ник кивнул.

– Иначе как бы я вошел?

– Сенатор с кем-нибудь встречался?

– Ничего серьезного, но недостатка в женском обществе не испытывал.

И не уточнил, что знакомства и секс со случайными женщинами часто были причиной споров между ним и его другом: Ник опасался, что личная жизнь Джона когда-нибудь приведет к неприятностям на политическом поприще. Но и представить не мог, что это могло бы привести к убийству.

– Когда последний раз вы его видели?

– Прошлым вечером, когда он уезжал из офиса на ужин, устраиваемый демократами Вирджинии. Около шести тридцати.

– Говорили с ним?

– Около десяти, когда сенатор сообщил, что едет домой.

– Один?

– Он не сказал, а я не спрашивал.

– Расскажите, что произошло сегодня утром.

Ник рассказал, начиная с семи утра: как Кристина безуспешно пыталась дозвониться Джону, как сам Ник пришел в квартиру, думая, что сенатор в очередной раз не услышал будильник и проспал.

– Такое прежде случалось?

– Нет, прежде его не убивали.

На лице Сэм ничего не отразилось, она лишь внимательно посмотрела на него.

– Вы считаете, это повод для шуток?

– Вряд ли. Умер мой лучший друг, сержант. Убит сенатор Соединенных Штатов. Какие уж тут шутки?

– Вот поэтому вам нужно отвечать на вопросы и придержать дурацкий юмор для более подходящих случаев.

Сдерживаясь, Ник сказал:

– Он не слышал будильник и не отвечал на звонки телефонов, по меньшей мере, раз, если не дважды, в месяц.

– Он пил?

– В соответствие с положением, но я никогда его пьяным не видел.

– Принимал лекарства? Снотворное?

– Просто слишком крепко спал, – покачал головой Ник.

– И руководителю предвыборного штаба достается забота будить его? А что, больше никого нельзя было послать?

– Сенатор ценил неприкосновенность частной жизни. Случалось, что он оказывался не один, и никто из нас не горел желанием сделать его личную жизнь достоянием общественности.

– Но его не волновало, что лично вы знаете, с кем он спит?

– Он знал, что может рассчитывать на мое молчание. – Ник поднял взгляд. И оказался не готов к удару под дых, настигшему его, когда встретился с ней глазами. И подумал, глядя на непроницаемое выражение лица Сэм, почувствовала ли она то же самое? – Нужно сообщить его родителям. Я хотел бы сделать это сам.