Обещание тигра - Хоук Коллин (2015)

После этой беседы отец утратил ко мне интерес и до конца поездки разговаривал с Хаджари, который сидел слишком близко от меня. Несмотря на многочисленные слои шелка, я чувствовала, как его бедро прижимается к моему, а время от времени он нарочно придвигал свою ногу, толкая меня. Чтобы не обращать на него внимания, я прильнула к окну и смотрела на проплывающие мимо улицы.

Их заливал яркий свет, но вот лошади свернули за угол, и перед нами показался дворец. Он стоял на вершине холма, с которого был виден весь город. За домами виднелись леса, огромное озеро и горная цепь, защищавшая наше царство от врагов. Великолепную крепость возвели целиком из мрамора и гранита, а ее бесчисленные башни, башенки, купола и балконы можно было осматривать до рассвета.

К сожалению, мне так и не представилось такой возможности.

Мы направились к первым из трех сводчатых ворот, каждые из которых носили имена мраморных стражей, стоящих у входа в арки. Первые ворота назывались Ванара Пол и были украшены статуями двух обезьян. Следом шли Багха Пол, «Врата тигров». Я невольно поежилась, увидев пару грозных стражей с оскаленными клыками и острыми когтями. За ними высились Хатхи Пол, или «Врата слонов», с фигурами слонов в половину натуральной величины, с поднятыми хоботами и выставленными вперед бивнями. На воротах не было никаких надписей, но я и без них знала, что широкая площадка за «Вратами слонов» использовалась для слоновьих боев. Эту новую забаву, кровавую и отвратительную, ввел мой отец. Старому радже он объяснил, что битвы необходимы для отбора самых сильных и могучих слонов, которых впоследствии можно использовать в настоящих сражениях.

Но я-то знала, что отец ратует за эти поединки не для того, чтобы отсеять слабых – хотя, без сомнения, это входило в его правила, – но для того, чтобы разгорячить кровь своих воинов. Все эти побоища являлись сплошной постановкой, перед схваткой слонов поили опиумом, чтобы они вели себя, как бешеные. Слоновьи бои привлекали самых кровожадных и жестоких воинов, которые не знали жалости и мечтали нажиться на войне, смерти и людском страдании. Иными словами, это был удобный способ отобрать и распалить именно тех людей, которые нужны моему отцу.

На время праздника арены прибрали и отмыли от крови. Дворец сверкал огнями тысяч светильников и пестрел разноцветными платьями сотен женщин, которые, позвякивая драгоценностями, порхали по коридорам, подобные нежным цветам, трепещущим под ветром в долине. Внутри искрящийся свет играл на расписных стенах, мраморе, цветном стекле и зеркалах. Сказочные фрески изображали славные победы прошлых государей. Каждая комната, галерея, открытая терраса являлись шедеврами архитектуры, любой уголок украшали сокровища нашего царства. Здесь можно было увидеть бесценные собрания ваз, привезенных из самых удивительных мест, картины, созданные по заказу наших государей, и скульптуры настолько прекрасные, что мне хотелось провести кончиками пальцев по их причудливой резьбе.

Но как бы роскошно ни выглядело внутреннее убранство дворца, мне больше всего хотелось увидеть нечто другое – знаменитые висячие сады верхнего двора. Я знала, что мой отец ни за что не заглянет в то место, где не было придворных и дипломатов, не обсуждались политические планы и не плелись заговоры. Поэтому я решила, что если хотя бы одним глазком взгляну на прославленные царские сады, то воспоминания о них скрасят предстоящие мне долгие годы одиночества.