Он выдернул изо рта размокшую сигару и раздавил ее в моей пепельнице. Я не стал ее оттуда вытряхивать, так как вонь отсыревшего табака несколько перебивала аромат духов, оставленный Хейзл Даунер. Нос Селлерса был полностью парализован сигарой, и сержант ничего не почувствовал, но, по-моему, когда он впервые открыл дверь, Берта подозрительно принюхалась.

– Хорошо, Фрэнк, – подытожила Берта Кул. – Вам известно, что мы не станем перебегать дорогу.

– Мне известно, что вы не станете, – подтвердил Селлерс, – только насчет малыша не уверен.

– Слушайте, сержант, – предложил я. – Если речь идет о пятидесяти тысячах, почему бы вам не посоветовать Хейзл Даунер прийти повидаться с нами, а потом посмотреть, что она скажет? Может быть, мы сумели бы вам помочь.

– Может, сумели бы, а может, нет, – заупрямился Селлерс. – Как только вы с ней свяжетесь, она станет вашей клиенткой и вы будете представлять ее интересы.

– Хорошо. А в чем состоят ее интересы? – спросил я.

– Смотаться с пятьюдесятью кусками.

Я покачал головой и заявил:

– Нет, раз они жареные. Мы можем помочь ей заключить сделку с полицией. Возможно, служба транспортировки в бронированных автомобилях выделит нам в награду пять тысяч. Тогда и вы выберетесь из заварухи, и она останется чистенькой.

– Когда мне понадобится ваша помощь, – сказал Селлерс, – я попрошу.

– Ладно, не кипятитесь, – порекомендовал я и спросил: – А что тот броневичок делал с сотней тысячедолларовых банкнотов?

– Деньги заказывал Национальный торгово-промышленный и морской банк. Они сообщили нам, что заказ сделал вкладчик, а дальше этого идти не пожелали. Мы думаем, дело касается каких-нибудь крупных букмекеров, только тут ничего не докажешь. Так или иначе, деньги были в машине, а теперь нету… У тебя есть идеи?

– Ни одной, которая вам приглянулась бы, – признался я. – Или вы уже просите помощи?

– Провались в преисподнюю, – пожелал Селлерс и вышел.

Берта подождала, пока дверь за ним закроется, после чего предупредила:

– Не надо так обращаться с сержантом Селлерсом, Дональд. Ты нарочно приводишь его в бешенство.

– Ну и что? – сказал я. – Мы тут треплемся попусту про пятьдесят тысяч наличными, а сержант Селлерс сел в лужу. Допустим, нам удастся решить его проблему – вернуть страховой компании пятьдесят тысяч – и отхватить себе кусок пирога.

Глазки Берты на миг жадно сверкнули, потом она с опасением покачала головой:

– Нельзя.

– Почему?

– Потому что они нас за это распнут, вот почему.

– За что?

– За отказ от судебного преследования ради материального вознаграждения, когда мы окажемся соучастниками после события преступления, то есть недоносителями или укрывателями…

– Вы намерены излагать мне законы? – спросил я.

– Вот именно, будь я проклята, – подтвердила она. – Я намерена изложить тебе законы.

– Я немножко и сам разбираюсь в законах, Берта, – напомнил я. – Предположим, Селлерс облаивает не то дерево. Предположим, тот тип, Баксли, просто пытался назначить свидание этой цыпочке, но предположим, ей о нем кое-что известно. Предположим, мы обойдемся с ней очень мило и она сможет дать нам ключик?

Берта, подумав, покачала головой, но на сей раз не столь решительно.

– У сержанта Селлерса права нет диктовать, что нам делать и чего нам не делать, – продолжал я. – У него есть теория, и ничего больше. К чему он собрался ее привязывать? Ни к чему, кроме номера телефона.

– А за спиной у него встанет весь растреклятый полицейский департамент, – твердила Берта. – С этими парнями только свяжись, они могут круто с тобой обойтись.

– Я не собираюсь с ними связываться, – возразил я.

– А что ты собираешься делать?

– Делать собственный бизнес своим собственным способом, – объявил я.

Берта выскочила из кабинета. Я обождал две минуты, затем открыл дверь и вышел в холл.

Сержант Селлерс торчал возле лифтов.