Рукой прикрыв глаза от солнца, Мейтланд увидел, что авария забросила его на остров посреди дорог. Треугольный островок на пустыре между тремя сходящимися автострадами протянулся ярдов на 200. Острая вершина его указывала на запад, на заходящее солнце, чьи теплые лучи сияли над отдаленными телестудиями Уайт-сити. Основанием же служил идущий с севера на юг виадук, протянувшийся в 70 футах над землей. Поддерживаемое массивными бетонными опорами, его шестиполосное полотно было скрыто из виду рифлеными металлическими щитами, установленными для защиты проезжающих внизу автомобилей.

За спиной у Мейтланда находилась северная стена острова, тридцатифутовый откос идущей на запад автострады, с которой он и слетел. Впереди, образуя южную границу, располагался крутой откос трехполосной примыкающей дороги, которая изгибалась под виадуком на северо-запад и вливалась в автостраду у острой вершины острова. Ее засеянный молодой травкой откос хотя и находился всего в какой-то сотне ярдов, но не был виден в перегретом свете острова из-за дикой травы, остовов машин и строительного оборудования. По примыкающей дороге двигались машины, но металлическое ограждение скрывало остров от водителей. Из бетонных кессонов на обочине вздымались высокие мачты трех указателей направлений.

Мейтланд обернулся. По автостраде ехал автобус в аэропорт. Направлявшиеся в Цюрих, Штуттгарт и Стокгольм пассажиры на верхнем этаже сидели, выпрямившись на своих сиденьях, как компания манекенов. Двое из них, мужчина средних лет в белом плаще и молодой сикх в тюрбане на маленькой головке, посмотрели сверху на Мейтланда и на несколько секунд встретились с ним глазами. Он поймал их взгляд, но решил не махать рукой. Что они подумали, чем он там занимается? С верхнего этажа автобуса его «Ягуар» вполне мог показаться невредимым, и его самого могли принять за дорожного смотрителя или инженера.

Под виадуком, на восточной оконечности острова, ограждение из проволочной сетки отделяло треугольник пустыря от неофициальной муниципальной свалки. В тени под бетонным пролетом виднелось несколько выброшенных мебельных фургонов, куча ободранных рекламных щитов, горы покрышек и металлического хлама. В четверти мили за виадуком сквозь ограду виднелся местный торговый центр. Вокруг маленькой площади мимо еще не покрытых материей навесов перед многочисленными магазинами ехал красный двухэтажный автобус.

Очевидно, с острова не было иного выхода, кроме как по откосу. Мейтланд вынул из замка зажигания ключи и открыл багажник. Шансы, что какой-нибудь бродяга или сборщик металлолома найдет здесь машину, были невелики – с двух сторон остров отделяли от окружающего мира высокие откосы, а с третьей – проволочная сетка. Местные власти еще не нашли, кого заставить благоустроить этот участок, и изначальное содержимое убогого пустыря с его ржавыми машинами и дикой травой оставалось нетронутым.

Ухватившись за ручку своей большой кожаной сумки, Мейтланд попытался вытащить ее из багажника, но от усилий тут же ощутил головокружение. Кровь моментально отхлынула от головы, словно кровообращение поддерживалось еле-еле. Он оставил сумку и бессильно прислонился к открытой крышке багажника.

Мейтланд посмотрел на свое искаженное отражение в полированных панелях заднего крыла. Его высокая фигура искривилась, как какое-то гротескное пугало, а белое лицо срезали кривые контуры кузова. Гримаса казалась безумной, а одно ухо на стебельке вытянулось на шесть дюймов от головы.

Потрясение от аварии оказалось больше, чем он решил сначала. Мейтланд посмотрел на содержимое багажника – набор инструментов, куча журналов по архитектуре и картонка с полудюжиной бутылок белого бургундского, которые он вез домой жене Кэтрин. Год назад умер его дед, и после смерти старика мать время от времени давала Мейтланду кое-какие его вина.