Для начала немного говорящей статистики. База данных WorldCat, основанная в 1971 г., – это крупнейшее в мире собрание опубликованных произведений, в каталогах которого содержится порядка 2 млрд единиц из более чем 70 000 библиотек по всему миру. Если порыться в этом каталоге в поисках книг на английском языке на тему «наука и религия», то выяснится, что их число последние сорок лет стабильно растет: за десятилетие, завершившееся в 1983 г., их вышло 514, а за 1994–2013 гг. таких книг появилось уже 2574. И дело не в том, что книг стало издаваться больше. В этом несложно убедиться, если соотнести это число с количеством книг о религии в целом. Доля книг о религии, в которых речь также идет о науке, подскочила с 1,1 % в первом упомянутом десятилетии до 2,3 % в последнем. Если число книг о религии за это время почти удвоилось, то число книг о религии и науке выросло вчетверо. И хотя не во всех книгах из категории «наука и религия» речь идет о взаимоотношениях этих двух областей, данные подтверждают: интерес к теме растет.

Наряду с этим становится все больше академических курсов и программ, посвященных науке и религии. Как отметили в 1997 г. Эдвард Ларсон и Ларри Уитхем, «согласно одному из докладов, система высшего образования США теперь может похвастать 1000 курсов, посвященных науке и вере, тогда как студенту 1960-х гг. пришлось бы долго искать, чтобы найти хоть один». Исследовательские центры и академические институты, посвященные науке и религии, растут как грибы после дождя. Среди них Фарадеевский институт науки и религии в Кембриджском университете (основан в 2000 г.), Центр науки и религии имени Иэна Рэмси в Оксфордском университете (основан в 1985 г.) и Центр теологии и естественных наук в Беркли, который был основан в 1982 г. и может похвастать тем, что «уже 30 лет наводит мосты между наукой и теологией». Процветают также новые академические журналы, посвященные вопросам науки и религии (такие как «Наука, религия и культура», основанный в 2014 г.). Кроме того, как мы увидим, именитые научные организации начали включать в свои планы программы, связанные с религией, а также делать заявления, призванные заверить широкую публику в том, что их деятельность не противоречит вере.

Для ученого очевиднейшим признаком отсутствия согласованности служит само существование подобных программ и заявлений. Они призваны убедить публику, что, хотя наука и религия на первый взгляд конфликтуют, на самом деле это не так. Но почему ученые пытаются это доказать? Одна из причин заключается в том, что я называю «синдромом хорошего парня»: говоря о религии только хорошее, можно понравиться гораздо большему числу людей, чем ее критикуя. Уверения в том, что твоя наука не лезет в дела религии и ничем ей не мешает, – верный способ угодить и американской публике, и вообще всем.

Далее, есть люди, которым просто не нравятся конфликты, – «люди доброй воли», как называл их палеонтолог Стивен Гулд. Для этой группы примиренчество представляется разумным способом избежать конфликта (аналогичную цель преследует запрет разговаривать о религии и политике за обеденным столом). Человек, который стремится примирить религию и науку, всегда выглядит непредвзятым и разумным, тогда как утверждение об их несовместимости помогает приобретать врагов и ведет к навешиванию на человека ярлыка «воинствующий». Причина понятна: религия занимает в нашем обществе привилегированное место. Нападать на нее нельзя, хотя критиковать веру в сверхъестественное или паранормальное, в экстрасенсорное восприятие или гомеопатию можно. Цель примиренчества – не защита науки, которая и сама способна за себя постоять, а демонстрация того, что религия каким-то образом все же может делать достоверные заявления об окружающем мире.