Кто первым сделал из Иисуса Бога? Этого мы никогда не узнаем. Идея смерти и возрождения бога-спасителя – это общее наследие немонотеистических религий Среднего Востока, и эти верования были живы в различных религиозных сектах греко-римской Палестины. Считал ли сам Иисус себя сыном Бога, или уже после его смерти его последователи и почитатели заговорили о нем как о Боге, сошедшем на землю для того, чтобы освободить человечество от первородного греха? Опять-таки этого мы никогда не узнаем. В Евангелиях между тем находим такие вопросы: «Ты ли Христос, Сын Благословенного?» (Мк., 14: 61; Мф., 26: 63) и слышим ответ: «Я» или «Ты сказал». Лука вкладывает в уста Иисуса следующие слова (9: 20): «А вы за кого почитаете меня? И отвечал Петр: За Христа Божия». Согласно Марку, центурион, увидев, что Иисус испустил дух, сказал: «Истинно, Человек сей был Сын Божий». Но если верить Луке (23: 47), центурион произносит другие слова: «…истинно, человек этот был праведник». Иоанн, последний из евангелистов, называет Иисуса: «Единородным Сыном Божиим» (3: 18).

Когда идея божественности Иисуса как Сына Божьего была принята, люди (и, следовательно, авторы Евангелий) украсили его жизнь мотивами из Ветхого Завета. Матфей прослеживает его происхождение от царя Давида, потому что, как мы видим по псалмам Соломона, записанным за два-три поколения до Евангелий, мессианские ожидания евреев были выражены такими словами: «Узри, Господи, и воздвигни им царя, сына Давидова… кой очистит Иерусалим от племен, его разрушающих». В Книге пророка Исаии (7: 14) читаем: «Дева – евреи обозначали этим словом молодую женщину – во чреве примет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил». Матфей (1: 22) соотносит эти слова с рождением Иисуса, говоря: «Да сбудется реченное Господом через пророка». Матфей (2: 13–15) рассказывает о бегстве Иисуса и его матери из Египта и об их возвращении в Палестину после смерти Ирода: «Да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит: из Египта воззвал Я Сына Моего». А это аллюзия Книги пророка Осии (11: 1): «Когда Израиль был юн, Я любил его и из Египта вызвал Сына Моего». Это пример совершенно произвольного словоупотребления и выдергивания слов из контекста для их использования в абсолютно иных целях.

Так неоднократно повторяется на протяжении всего описания жизни Иисуса. История о рождении Иисуса и о принесших золото, ладан и мирру волхвах с Востока, которых к младенцу привела звезда, взята из Книги пророка Исаии: «Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий. Ибо младенец родился вам – Сын дан нам, и нарекут имя ему… Отец вечности, Князь мира». В Книге Исаии читаем: «И придут народы к свету твоему; все они собираются, идут к тебе… принесут золото и ладан». 71-й псалом: «Цари Фарсиса и островов поднесут ему дары: цари Аравии и Савы принесут дары». Сцена крещения Иисуса – когда он выходит из воды и слышит глас с небес: «Ты Сын Мой Возлюбленный; в тебе Мое благоволение!» – заставляет вспомнить похожее место из Книги пророка Исаии: «Вот, Отрок Мой, Которого Я держу за руку, избранный Мой, к которому благоволит душа моя. Положу дух Мой на Него…» – и 2-й псалом: «Господь сказал Мне: Ты Сын Мой; Я ныне родил Тебя». Образ Иисуса как доброго пастыря взят из книги пророка Исаии: «Как пастырь Он будет пасти стадо Свое; агнцев будет брать на руки и носить на груди Своей».

Иисус въезжает в Иерусалим на осле. Похожее место находим в Книге пророка Захарии: «Ликуй от радости, дщерь Сиона… се Царь твой грядет… кроткий, сидящий на… молодом осле».