Агония Сталинграда. Волга течет кровью - Эдельберт Холль (2013)

– Когда закончится эта заваруха, придет и твоя очередь. Я прослежу.

На обеих фотографиях: разрушенные дома на Краснознаменской улице, известной у немцев как «Ления»

Пока мы болтали, Марек вывел меня наружу по лабиринту коридоров под бывшей женской тюрьмой. Через улицу, параллельно, почти точно совпадая с линией север – юг, шла линия железной дороги. Мы повернули на восток и пошли в сторону будущего наступления к Волге. Временами слышался автоматный и ружейный огонь. Он доносился слева, из центра города. Над слегка светящимся горизонтом виднелись развалины каменных зданий, молчаливые и мрачные. Промежуток между ними – мешанина обугленных бревен – еще дымился. Метров через сто Марек ввел меня в подвал частично выгоревшего блокгауза. Я был на командном пункте роты. Он располагался в яме в подвале, перед которым темнели остатки кирпичной стены, с которой можно было наблюдать за противником. Когда я вошел, слабый свет гинденбурговой лампы («парафиновая плошка», или «тепловая свечка». – Прим. пер.) позволял лишь слегка различать обстановку. Темная фигура вытянулась и доложила: «Командный пункт 7-й роты. Фельдфебель Гроссман с тремя связными рад снова видеть вас в роте, герр лейтенант».

Я взволнованно взглянул в глаза испытанных друзей. По небритым лицам, черным от сажи, читалось напряжение последних недель. Они были искренне рады видеть меня. Слов не хватало – их заменило рукопожатие.

– Спасибо, Гроссман, вольно. Доброе утро, камераден!

– Доброе утро, герр лейтенант!

– Марек, пока остаешься здесь. Гроссман, покажи мне, где здесь что, у нас приказ атаковать через два часа. Марек, приведи командиров 5, 6 и 8-й рот и скажи, что приказом командира батальона сегодня они подчиняются мне. Ты знаешь, где у них КП?

– Так точно, герр лейтенант, здесь все сидят друг у друга на головах.

Когда Марек рысцой убежал, фельдфебель Гроссман показал мне, где мы находимся, на захваченной карте Сталинграда. Оторвав глаза от карты, я взглянул в озорные глаза унтер-офицера; у него висел Железный крест первого класса. Мои глаза широко раскрылись от удивления:

– Ничего себе, Павеллек! Юшко, ты – унтер-офицер и у тебя Железный крест первого класса! Как тебе удалось?

За него ответил фельдфебель Гроссман:

– Три дня назад Павеллек с легким минометом вывел из строя батарею «ратш-бумов» (советская 76-мм пушка. – Прим. ред.) и был повышен в унтер-офицеры и представлен к Железному кресту первого класса.

– Фантастика! Юшко, ты должен мне об этом рассказать.

– Ну что тут рассказать, герр лейтенант, мы пробивались через южную часть города, и я увидел целую батарею, четыре пушки, которые выкатывали на позицию прямо на перекрестке. Ну, я установил миномет за стеной, одна нога здесь, другая там – и второй выстрел дал прямое попадание, а дальше уже просто домолачивал. 20–30 минут, как дождик – как вы делали под Каневом на Днепре, когда «Иваны» (немецкое прозвище советских солдат. Подобно тому, как немецких солдат называли «фрицами» или британских «томми». – Прим. ред.) подошли на 40 метров по пшеничному полю, и вы дали им из легкого миномета отпущение грехов. Я ничего не забыл.

Я вернулся в мыслях в Оберлаузиц и во Францию, где я обучал этих грубых, но честных людей из Верхней Силезии владеть оружием пехоты. Иногда они втихомолку ругали меня, но знали, что я так же требователен к себе, как и к ним. В конце концов, я показал им все, что было на самом деле нужно. При этом я просто передал им то, что вложили в меня инструкторы рейхсвера. А они были родом в основном из Силезии и Восточной Пруссии.

– И что потом?

– Ну, весь батальон рванулся вперед; из-за моего благословения сверху «Иван» почти не оказал сопротивления, и мы взяли еще один кусок этого чертова города.