— Да, к сожалению. Разразился новый скандал. В крематории прослышали о случившемся и отнеслись ко всему, может быть, даже с излишней щепетильностью. Последовало запрещение на кремацию, и тело было выставлено на церковном дворе — в случае необходимости можно было получить к нему доступ. Провожал старую леди в последний путь весь город, все говорили племяннице добрые слова и выражали сочувствие. На следующий день я получил от одного из своих пациентов, человека авторитетного и влиятельного, письмо, а в нем сообщение, что в моих услугах больше не нуждаются. Через день жена мэра не поздоровалась со мной на улице. Пациенты меня покидали, практика сокращалась — я обнаружил, что обо мне ходит в городе слава человека, «обвинившего милую барышню имярек в убийстве». Иногда имелась в виду племянница. Иногда — сиделка, «симпатичная, славная девушка, ухаживавшая за старой леди до последней минуты, а не та, сами понимаете, легкомысленная особа, которой пришлось указать на дверь». По одной из версий, я хотел отомстить сиделке за увольнение моей невесты. И это еще не все. До меня донесся слух, что моя пациентка застала меня на месте преступления: будто бы я, вместо того чтобы заниматься делом, «крутил роман» — что за мерзкое слово! — со своей невестой; ну и я, желая замять скандал, сам расправился со старой дамой. Хотя неясно, зачем я тогда тянул с выдачей свидетельства о смерти, но это уже никого не волновало.

Так прошел год. Я пытался как-то выправить положение, но безуспешно. Мои дела все больше расстраивались. Клиентура расползалась буквально на глазах, так что я решил продать практику и, отдохнув пару недель, вытравить из души неприятный осадок. И вот я здесь — без работы и без каких-либо видов на будущее. Отсюда мораль: не нужно чересчур рьяно следовать велению гражданского долга.

Доктор нервно рассмеялся и откинулся в кресле.

— Да Бог с ними со всеми! — сказал он, осушив свой бокал. И воинственно добавил: — Волков бояться — в лес не ходить.

— Так, так! — подхватил хозяин. И замолк. Несколько секунд он сидел задумавшись и смотрел на огонь. — Знаете, — заговорил наконец он, — ваш случай меня заинтересовал. Я вдруг почувствовал, как маленький червячок сомнения закрался мне в душу и этот червячок настойчиво и упорно гложет меня, внушая мысль, что тут есть в чем покопаться. Это чувство меня никогда еще не подводило — надеюсь, не подведет и в дальнейшем. Однажды внутренний голос подсказал проверить сумму налогов. И что же? Обнаружилось, что за последние три года я заплатил примерно на девятьсот фунтов больше, чем следовало. То же чувство неделю назад перед поездкой в ущелье «Конское копыто» толкнуло меня спросить у шофера, достаточно ли бензина в баке, и выяснилось, что пол-литра там еще было — в самый раз, чтобы уехать из Лондона и застрять в пути. А место это пустынное. Безусловно, я знал, что за человек — мой шофер, так что одной интуицией мою осторожность не объяснишь. Но так или иначе, а я взял за правило исследовать любые обстоятельства, которые того заслуживают, и неукоснительно слушаться внутреннего голоса.

— Наверное, в младенческом возрасте, — добавил, словно бы вспоминая, хозяин, — я был кошмаром для окружающих. В общем, странные случаи — мой конек. А вот слушать других я так и не научился, обманул я вас. «”Но меня толкнули на то серьезные причины", — сказал он, отклеивая с лица бакенбарды и открывая изумленному взору знаменитую квадратную челюсть мистера Шерлока Холмса».

— А ведь я догадался, — тут же откликнулся доктор. — Вы, должно быть, лорд Питер Уимзи. То-то ваше лицо мне показалось знакомым. Пару лет назад ваш портрет печатался в каждой газете. Кажется, вы расследовали тогда загадку Риддлздейла?