Ночь на перекрестке - Сименон Жорж

— Жандармы опрашивают служащих вокзала в Арпажоне, которые видели, как вы с сестрой сели в первый поезд до Парижа… На парижском вокзале Орсэй вас обоих задерживают… Вы пытаетесь все отрицать…

— Я лишь заявляю, что никого не убивал…

— Вы также отрицаете, что были знакомы с Исааком Гольдбергом…

— Я увидел его первый раз в жизни в собственном гараже, обнаружив мертвым за рулем машины…

— И вместо того, чтобы позвонить в полицию, вы с сестрой сбежали…

— Я испугался…

— Вы ничего не хотите добавить к своим показаниям?

— Я рассказал все!

— Вы по-прежнему утверждаете, что не слышали ничего необычного и ночь с субботы на воскресенье?

— У меня очень крепкий сон.

Уже в пятый раз он повторял то же самое, и вконец измученный Мегрэ нажал кнопку звонка. В кабинете появился бригадир Люка.

— Я скоро вернусь!

Минут пятнадцать длилась беседа Мегрэ с судебным следователем Комельо, которому было поручено это дело. Следователь был настроен пессимистически.

— Вот увидите, это будет дело из тех, что случаются, к счастью, раз в десять лет, и разгадать которое невозможно!.. И именно мне оно досталось!.. Разрозненные факты не увязываются между собой!.. Для чего эта замена автомобилей?.. И почему Андерсен не воспользовался для бегства той машиной, которая оказалась у него в гараже, а пошел пешком до Арпажона, чтобы сесть на поезд?.. Что понадобилось этому ювелиру на перекрестке «Трех вдов»?.. Поверьте мне, Мегрэ, неприятности только начинаются… Отпустите его, если желаете… Возможно, вы и правы: если он выдержал семнадцатичасовой допрос, то из него уже больше ничего нельзя вытянуть…

Глаза у комиссара были красноватыми, так как ему не удалось как следует поспать.

— Его сестру вы видели?

— Нет! Ко мне доставили Андерсена, а девушку в сопровождении жандармов отправили домой. Ее хотели допросить на месте. За ней установлено наблюдение.

Расставаясь, они пожали друг другу руки. Мегрэ возвратился в кабинет, где Люка бесстрастно наблюдал за задержанным, который, прижавшись лбом к оконному стеклу, терпеливо ожидал своей дальнейшей судьбы.

— Вы свободны! — произнес комиссар сразу же, войдя в кабинет.

Андерсен даже не вздрогнул, он лишь протянул руку к голой шее, а затем бросил взгляд на незашнурованную обувь.

— Вещи вам вернут в судебной канцелярии. Разумеется, вы будете нужны органам следствия. Если попытаетесь бежать снова, я прикажу отправить вас в Санте.

— Что с сестрой?

— Она ждет вас дома…

Датчанин был все же взволнован: он вынул монокль, провел рукой по искусственному глазу.

— Благодарю вас, комиссар.

— Не за что!

— Даю вам честное слово, что я невиновен…

— Эти утверждения вы можете оставить при себе!

Андерсен откланялся, и Люка отвел его в судебную канцелярию.

Человек, сидевший в приемной и видевший это, поднялся и с возмущенным лицом бросился навстречу Мегрэ.

— Как?.. Вы его отпускаете?.. Но это же немыслимо, комиссар…

Это был мосье Мишоннэ, страховой агент, владелец новой машины. Он бесцеремонно проследовал за Мегрэ в кабинет, положил шляпу на стол.

— Я пришел, собственно, по поводу автомобиля.

Невысокого роста, седоватый, небрежно одетый, он без конца подкручивал кверху кончики ухоженных усов.

При разговоре Мишоннэ вытягивал губы, энергично жестикулировал и тщательно подбирал слова.

Ведь пострадал же он! И именно его должно защищать правосудие! Разве он не был своего рода героем?

Плевать ему на все! Его обязана слушать вся префектура.

— Прошлой ночью я долго говорил с мадам Мишоннэ, с которой, надеюсь, вы скоро познакомитесь… Она согласилась со мной… Заметьте себе, что ее отец преподавал в лицее Монпелье, а мать давала уроки игры на пианино… К чему я вам все это говорю… Короче…

Это было его любимое слово. Он произносил его решительным тоном и вместе с тем как-то снисходительно.