Доротея открыла рот, чтобы возразить, но тут же передумала. Губы мистера Пимгроува были упрямо сжаты. Он был взволнован, сильно нервничал, поминутно оглядывался, словно ожидал, что из-за густой живой изгороди внезапно выскочит маркиз, гневно вопрошая, чем они здесь занимаются.

Доротея поймала взгляд мистера Пимгроува и сердито уставилась на него. В глазах его на миг промелькнуло извинение, но напряженная поза давала понять, что он не собирается отступать.

Доротея понимала, что если будет настаивать, то со временем выиграет спор. Но это потребует больше усилий, чем дело того стоит, и только усугубит все возрастающую головную боль. Поэтому она грациозно поднялась со скамьи, машинально разглаживая морщинки, образовавшиеся на юбке ее платья из золотистого шелка, и взяла спутника под руку.

– Если вы так настаиваете, мистер Пимгроув, я вынуждена согласиться. Что касается ваших предположений относительно реакции моего опекуна, должна признать, что они совершенно верны. И, сознаюсь, мне намного приятнее видеть вашу голову у вас на плечах, чем на блюде.

Картер Грейсон, маркиз Атвуд, прогуливался по садовой дорожке, наслаждаясь весенним ветерком, мерцанием звезд, тишиной и покоем. Ему следовало давно привыкнуть к светским приемам, где пять сотен приглашенных набивались в бальный зал, способный вместить лишь половину этого количества гостей. Но, сказать по правде, обычно это страшно раздражало его.

Нынешняя ночь не была исключением. Он прибыл на бал графа Уэссекса поздно и рассчитывал вскоре уехать, но пока не мог осуществить столь желанный побег, поскольку обещал своему отцу, герцогу Гейнсборо, увидеться с ним этим вечером. Однако отец все еще не появился. Поэтому-то Картер и застрял здесь.

Он завернул за угол и направился вдоль живой изгороди по усыпанной гравием дорожке. В этой части сада не было зажженных фонарей – тьма окутывала все вокруг, стирая ощущение времени и пространства. Но Картер ничего не имел против. Мертвая тишина и непроглядная тьма вполне соответствовали его душевному состоянию.

Возле фонтана он остановился. Журчание воды действовало умиротворяюще. Еще минут пятнадцать – и он возвратится в бальный зал. Еще час – и он покинет проклятый бал. Черт бы побрал намерение отца увидеться на балу.

Легкая тень улыбки тронула его мрачно сжатые губы, когда маркиз задумался, почему его отец, вопреки обыкновению, опаздывает на бал. Он понимал, что тому должна быть особая причина. Герцог Гейнсборо никогда ничего не делал, тщательно не продумав, и у Картера были некоторые соображения по поводу планов герцога на нынешний вечер. Каждое из них имело отношение к предполагаемой женитьбе Картера.

К великой досаде Картера, необходимость поскорее женить сына в последнее время полностью занимала мысли герцога Гейнсборо. А когда тот что-то вбивал себе в голову, он вцеплялся в свою мысль крепче, чем собака в кость, и не оставлял ее, пока не удовлетворится результатом.

Картер искренне восхищался отцом, уважал и очень любил, но часто не соглашался с ним, из-за чего постоянно вспыхивали ссоры. Картер в принципе был не против женитьбы, понимая, что его прямой долг – жениться и произвести на свет наследника. Он твердо намеревался так и поступить, и действительно принял решение подыскать себе жену в этом сезоне, но собирался сделать выбор по собственному усмотрению. Однако герцогу трудно было смириться с этим.

Маркиз Атвуд продолжил прогулку по саду, наслаждаясь теплым весенним воздухом. Едва он завернул за угол, приглушенные звуки заставили его остановиться и вскинуть голову. Картер разглядел в темноте мужчину и женщину, замерших в тесном объятии. Их губы слились в поцелуе. Картер отвернулся, но послышавшийся шум заставил его вновь посмотреть на парочку.

Маркиз взглянул украдкой, затем удивленно выгнул бровь – пара разомкнула объятия, мужчина опустился на одно колено перед женщиной, элегантно расположившейся на садовой скамейке.