Как же они умудрились так далеко забрести на территорию огров? И где их гронн? Дуротан представил, как повелитель огров пробирается через лес, валя деревья. Они огромные, эти гронны. Крупнее огров настолько, насколько огр крупнее орка, и куда уродливее. Чудовищные создания, больше от земной тверди, чем от плоти, жуткие, с одним налитым кровью глазом во лбу. Стоит такой над лесом и направляет огров на Дуротана с Оргримом…

А те еще не прошли посвящение, не могли вместе с воинами кланов участвовать в охотах на огров и тем более в редких опасных охотах на гроннов. Молодых допускали на охоту, считавшуюся безопасной, к примеру, на талбука. Дуротан всегда мечтал: когда-нибудь он, взрослый и сильный, отправится убивать жутких огров, добудет славу для себя и клана.

Но теперь исполнение мечты совсем не радовало. Земля тряслась, и в реве огра уже отчетливо различались слова: «Убить орк! Плющить! Ры-ы!»

От рыка чуть не лопались перепонки.

Огр приближался. Дуротан мысленно кричал ногам: «Быстрей! Быстрей!» Но оторваться от чудовища не мог – оно уже приблизилось настолько, что его тень заслоняла слабый свет, пробивавшийся сквозь кроны.

Лес поредел, посветлело – близилась опушка. Дуротан мчался изо всех сил. Выскочил из лесу, зашлепал по мягкой траве. Оргрим опережал, но ненамного. Отчаяние захлестнуло душу Дуротана, а следом – черная волна ярости. Ведь так и не стали взрослыми! Не сходили на первую настоящую охоту, не потанцевали у костра с женщинами, не омыли лицо в крови первой убитой в одиночку добычи… Столь многого еще не успели! Умереть смертью героя в битве – это одно, но быть прибитыми уродливой тварью – это не почетно, это попросту смешно!

Зная, что теряет драгоценные мгновения, но не в силах удержаться, Дуротан оглянулся, чтобы выкрикнуть последнее проклятие огру перед тем, как тот расплющит их в лепешку огромной дубиной.

И от увиденного отвисла челюсть.

Спасение явилось беззвучно, будто родилась из неба спокойная волна белых, голубых, серебристых тел и одежд. Знакомо заныли буравящие воздух стрелы, и в реве огра к ярости примешалась боль. Дюжины стрел – крохотных колючек на чудовищном белесом теле – помешали огру, замедлили смертоносный бег. Тварь взвыла, заскреблась, пытаясь выдрать колючее, болезненное.

Зазвенел ясный, сильный голос. Хотя и не понимая языка, Дуротан узнал слова силы, и волосы вздыбились на загривке. Вдруг повсюду засверкали молнии – но вовсе не похожие на те, какие вызывали шаманы. Белые, голубые, серебряные лучи вспыхивали вокруг огра, вились, сплетались в сеть – все тесней и тесней. Огр взревел снова – и рухнул тяжко, сотрясая землю.

И тогда дренеи, закованные в блестящую металлическую чешую, отражавшую разноцветье волшебных энергий, ослепившее Дуротана, спешились и подошли к павшему. Засверкали клинки, снова зазвучали слова силы, и Дуротан невольно закрыл глаза, чтоб не обезуметь от жуткого зрелища.

Наконец все стихло. Дуротан открыл глаза – огр был мертв. Глазищи остекленели, язык высунулся из разинутой пасти, тело испещрили кровавые раны и черные пятна ожогов. Тишина повисла такая глубокая, что Дуротан слышал прерывистое дыхание Оргрима – и свое. Переглянулись, ошеломленные. Конечно, оба и раньше видели дренеев, но лишь издали. Те являлись время от времени к тому или иному клану, выменивали тщательно изготовленные инструменты и оружие, красивые фигуры из камня на толстые шкуры лесных зверей, яркие тканые одеяла, руды и материалы, добытые орками из земли и скал. Такие встречи предвкушали – интересно было и выгодно, – но длились они недолго, всего по нескольку часов.

Голубокожие, тихоголосые, жутковато притягательные дренеи были слишком чужими, странными. Ни один из вождей не предложил им остаться – погостить, разделить трапезу. Жили бок о бок друг с другом в мире, но без особой приязни – и обе стороны вполне устраивал такой порядок.