Катя́ перед собой передвижную вычислительную станцию, к ним приблизился доктор Барсамиан в сопровождении главврача смены в отделении неотложной помощи. Они сообщили, что после КТ мозга их дочь оставили в больнице.

– Палата четыреста пятьдесят шестая.

Глаза врача были непроницаемыми, словно оливки Каламата. Если он и знал что-то ужасное относительно состояния Биби, Нэнси ничего не смогла прочесть в его взгляде.

– Одного КТ головного мозга оказалось недостаточно, – заявил доктор Барсамиан. – Нужно будет продолжить исследования.

В лифте, пока кабинка поднималась с первого этажа на второй, Нэнси испытала странное чувство потери ориентации в пространстве. Хотя указатель местоположения сначала переместился с 1 на 2, а затем зажглась цифра 3, женщина могла бы поклясться, что кабинка не поднимается, а наоборот, опускается на два подземных этажа вниз, а там их ждет бесконечная, всепоглощающая тьма, из которой уже не выбраться.

Когда засветилась цифра 4 и двери лифта открылись, ее тревога никуда не улетучилась. Палата № 456 находилась справа. Найдя ее, супруги увидели, что дверь распахнута настежь. Внутри стояло две кровати, на которых никто не лежал. Постельное белье было свежим, накрахмаленным и аккуратно заправленным. Рюкзачок дочери покоился на тумбочке ближайшей к окну койки. Нэнси заглянула внутрь. Там оказались зубные щетка и паста, а также другие вещи, но пижамы не было. Возле каждой кровати стояло по узкому платяному шкафу. Один был пустой, а в другом висели джинсы и футболка Биби с длинными рукавами. Туфли с засунутыми внутрь носками аккуратно стояли внизу в том же шкафу.

Раздался скрип резиновых подошв. Запахло мылом. В палату вошла молоденькая светловолосая девушка в медицинском халате. Внешне она выглядела настолько юной, что ей вполне можно было бы дать лет пятнадцать. Доверия она не вызывала. Казалось, перед вами ребенок, который решил поиграть в больницу.

– Нам сказали, что нашу дочь положили в эту палату, – промолвил Мэрфи.

– Вы, как я понимаю, мистер и миссис Блэр? Биби сейчас увезли на обследование.

– Что за обследование? – поинтересовалась Нэнси.

– Магнитно-резонансная визуализация, анализ крови, все как обычно.

– Для нас подобные вещи не кажутся обычными, – Нэнси постаралась произнести это легко, но голос выдал ее.

– Все будет хорошо. Ничего страшного. Биби отлично держится.

Заверения молоденькой медсестры произвели на Нэнси не больше впечатления, чем обещания политика.

– Исследования займут некоторое время. Если хотите, можете спуститься в кафе и пообедать. Вы успеете.

Медсестра вышла. Нэнси и Мэрфи в нерешительности замерли, осматривая палату с таким видом, словно только что были перенесены сюда посредством какого-то колдовства.

– Пойдем в кафе? – спросил Мэрфи.

Нэнси отрицательно покачала головой.

– Я еще не проголодалась.

– Может, кофе?

– В больнице должен быть бар.

– Ты же никогда не пьешь до половины шестого.

– Пора начинать.

Нэнси повернулась к окну, а затем, обуреваемая внезапной мыслью, порывисто обернулась к мужу.

– Надо сказать Пэкстону.

Мэрфи отрицательно покачал головой.

– Не стоит. Не сейчас, по крайней мере. Забыла? Его команда теперь находится вне зоны покрытия. Мы все равно не сможем до него дозвониться.

– Но должен же быть способ? – не унималась Нэнси.

– Если мы полезем не в свое дело и Биби узнает, она с нас скальпы снимет. Они еще не женаты, но с каждым днем дочь становится все больше на него похожа: такая же трезвомыслящая и расчетливая, осознающая, что по чем в жизни…

Нэнси понимала – муж прав.

– Кто бы мог подумать, что мы будем волноваться за нее, а не за него!

Женщина стала переключать каналы телевизора. Ничто не могло отвлечь ее от невеселых мыслей, передачи казались донельзя глупыми, а от новостей Нэнси впала в еще бóльшую депрессию.

Они отправились в кафе пить кофе.