Материнское воскресенье - Грэм Свифт (2016)

Скольким же вещам она научилась за эти семь лет! Например, весьма уместно вставлять это их «мне очень жаль». И многому другому тоже. Но сейчас она была ошеломлена и растеряна. Она никак не могла осознать, что они с Полом останутся в огромном пустом доме только вдвоем. Раньше такого никогда не случалось. Да еще и этот его приказ подъехать прямо к парадному крыльцу… Ее еще ни в один дом ни разу не впустили с парадного входа. Хотя раньше, в самом начале их отношений, нечто подобное могло порой означать просто выбранное им место встречи.

– Ничего страшного, мадам…

Мистер Нивен по-прежнему жевал свой тост с мармеладом, и Джейн даже пожалела, что он толком не обратил внимания на то, как безупречно она сыграла свою роль в этом маленьком спектакле.

– Ошиблись номером, – объяснила она. А потом он подарил ей полкроны.

И, предположим, ему давно было известно, что она когда-то делала для Пола Шерингема – точнее, чем они с Полом Шерингемом занимались – причем, да, всего за шесть пенсов, а то и меньше. А потом, в общем-то очень скоро, она стала делать это и вовсе даром, поскольку взаимный интерес как бы исключил всякую необходимость в оплате.

Хотя, даже когда она дожила уже до восьмидесяти или до девяноста лет, если во время интервью ее просили вспомнить юные годы, она чувствовала, что будет вполне честна, заявив (впрочем, она так никогда этого и не сделала), что в юности сперва ощущала себя проституткой. Сиротой, служанкой, проституткой.

Он стряхнул пепел в пепельницу, украшавшую ее живот.

А потом еще тайной любовницей. И еще тайным другом. Пол ей так однажды и сказал: «Ты мой друг, Джей». И не просто сказал, а прямо-таки провозгласил. У нее от этих слов даже голова закружилась. Ее так никто и никогда раньше не называл, никто и никогда не говорил с ней о таких вещах столь решительно – он словно пытался объяснить ей, что никаких других друзей у него нет, что он на самом деле только сейчас понял, каким может быть настоящий друг. И ей, разумеется, никому нельзя было рассказывать о его новых невероятных откровениях.

А она от его откровений чуть сознание не потеряла. Ей ведь было всего семнадцать. Именно в эту минуту она и перестала быть проституткой. Она стала его другом. Друг – это, пожалуй, даже лучше, чем любовница. Хотя вряд ли тогда в ее лексиконе или даже в мыслях встречалось слово «любовница». Она, скорее всего, и о себе-то так не думала. Хотя впоследствии она станет любовницей, и у нее будут любовники. В Оксфорде. И любовников у нее будет много. Она даже цель себе такую поставит. А вот сколькие из них были ее друзьями?

И была ли его другом Эмма Хобдей, хоть он и собирался на ней жениться?

В любом случае – были ли они друзьями, или, может, даже любовниками, или просто молодым мистером Полом и новой горничной из Бичвуда, которую мистер Пол однажды приметил в почтовом отделении в Титертоне, – они с наслаждением предавались самым различным «экспериментам» в различных потаенных местечках, известных только им двоим. От дома Нивенов до дома Шерингемов было едва ли больше мили, если идти не по главной дороге, а по проселку и потом – обязательно! – через сад. Оранжерея и неиспользуемая часть конюшен – вот по крайней мере два места их тайных встреч. И каждый раз они чувствовали, что ставят очередной «эксперимент», как бы стремясь навстречу друг другу, в соответствии со странной обоюдной, но заслуживавшей полного доверия интуицией – вряд ли даже само их желание встретиться было ограничено неким установленным графиком, – и это интуитивное стремление друг к другу вскоре стало для них привычным, ибо подобная телепатическая связь может существовать лишь между истинными друзьями. И обоим казалось, что им всегда сопутствует некая воображаемая удача, однако они понимали, что это, увы, совсем не так.

Так что же – значит, они были настоящими любовниками?