Я взглянул на приближавшуюся шхуну, которая уже почти поравнялась с нами; ее отделяло от нас не более двухсот ярдов. Это было стройное, изящное суденышко. Я различал крупный черный номер на одном из парусов и, по виденным мною раньше картинкам, сообразил, что это лоцманское судно.

– Что это за судно? – спросил я.

– Лоцманское судно, «Леди Майн», – угрюмо ответил Ларсен. – Оно доставило своих лоцманов и возвращается в Сан-Франциско. При таком ветре оно будет там через пять или шесть часов.

– Будьте добры дать им сигнал, чтобы я мог попасть на берег.

– Очень сожалею, но я уронил свою сигнальную книгу за борт, – ответил капитан, и в группе охотников послышался смех.

Секунду я колебался, глядя ему прямо в глаза. Я видел, как ужасно разделался он с юнгой, и знал, что меня, быть может, ожидает то же самое, если не худшее. Как я уже сказал, я колебался, но потом сделал то, что считаю самым смелым поступком в моей жизни. Я подбежал к борту и, размахивая руками, закричал:

– «Леди Майн», а-о! Возьмите меня на берег! Тысячу долларов за доставку на берег!

Я ждал и смотрел на двоих людей, стоявших у руля: один из них правил. Другой поднес к губам рупор. Я не поворачивал головы, хотя каждую секунду ожидал смертельного удара от человека-зверя, стоявшего за мной. Наконец, когда мне казалось, что прошли уже века, я не выдержал и оглянулся. Ларсен не тронулся с места. Он стоял в той же позе, слегка покачиваясь в такт кораблю и раскуривая новую сигару.

– В чем дело? Что-нибудь случилось? – раздался крик с «Леди Майн».

– Да! – благим матом заорал я. – Спасите, спасите! Тысячу долларов за доставку на берег!

– Мой экипаж слишком угостился водкой во Фриско! – крикнул вслед за мной Ларсен. – Вот этот, – он указал на меня пальцем, – видит уже чертенят и морских змей!

Человек на «Леди Майн» расхохотался в рупор. Лоцманское судно прошло мимо.

– Дайте ему нахлобучку от моего имени! – долетели прощальные слова, и оба человека помахали руками в знак приветствия.

В отчаянии я облокотился на перила, глядя, как стройная маленькая шхуна отделялась от нас все более широкой полосой холодной океанской воды. Она будет в Сан-Франциско через пять или шесть часов! У меня голова шла кругом и ком подступал к горлу. Курчавая волна ударилась о наш борт и соленой влагой брызнула мне на блузу. Ветер налетал свежими порывами, и «Призрак», сильно раскачиваясь, черпал воду подветренным бортом. Я слышал, как вода с шумом врывалась на палубу.

Когда немного спустя я оглянулся, то увидел юнгу, с трудом поднимавшегося на ноги. Лицо его было мертвенно-бледно и искажено сдерживаемой болью. Он выглядел совершенно больным.

– Ну, Лич, ты идешь на бак? – спросил капитан.

– Да, сэр, – последовал смиренный ответ.

– А ты? – вопрос относился ко мне.

– Я дам вам тысячу… – начал я, но капитан прервал меня.

– Брось это! Ты согласен приступить к обязанностям юнги? Или мне придется взяться за тебя?

Что мне оставалось делать? Дать себя зверски избить и, может быть, даже совсем укокошить – не имело смысла. Я твердо посмотрел в жестокие серые глаза. Они были словно из гранита, хотя в них отражалась живая человеческая душа. В глазах людей бывают видны их душевные движения, но эти глаза были мрачны и холодны и серы, как само море.

– Ну, что же?

– Да, – сказал я.

– Скажи: да, сэр.

– Да, сэр, – поправился я.

– Как тебя зовут?

– Ван Вейден, сэр.

– Имя?

– Гэмфри, сэр. Гэмфри ван Вейден.

– Возраст?

– Тридцать пять, сэр.

– Ладно. Пойди к коку, и пусть он тебе покажет, что делать.