С транспортом всё сложилось наилучшим образом. Отсюда до Гайтары было сравнительно недалеко, и с учётом пересадки я мог добраться до планеты всего за четверо суток. Лекарства, — при наличии разрешения от Гольдштейна, — тоже оказалось несложно достать. Митрадонол, — мощное обезболивающее и ранозаживляющее средство, которым я планировал укомплектовать аптечку, — могли продать и без рецепта, но перестраховаться было нелишне. А вот второй, — или, наоборот, первый, — препарат относился к тому списку, выдавать который могли далеко не все врачи.

Тридарон являлся мощнейшим стимулятором. С его помощью выводили людей из комы, из шока, лечили переохлаждения, некоторые психические заболевания, ещё что-то, я не вдавался; в общем, он был действительно полезным и местами почти чудодейственным лекарством. Мне же он был нужен потому, что скачком и на продолжительный период времени взвинчивал физические показатели организма до заоблачных высот: реакция, скорость, сила становились воистину нечеловеческими. Им же я планировал взбодрить и Азарова, если удастся его найти и не удастся договориться с его нынешними хозяевами полюбовно, а сам Кир будет в плохом состоянии.

За продолжительный приём этого лекарства приходится платить очень дорого, но я тешил себя надеждой, что это — просто перестраховка. Хотя чутьё, прежде очень редко меня подводившее, подзуживало прихватить ещё и пару пушек. Но мои отношения со стрелковым оружием, даже с интеллектуальным, по жизни не сложились, хотя Семён и пытался вбить в меня какие-то навыки. В конце концов брат в сердцах высказался, что эта пушка умнее меня, и в моих руках с большой долей вероятности обратится против владельца. Я же утешал себя, что достичь совершенства во всём невозможно, и что я без пушки опаснее большинства вооружённых потенциальных противников.

Разговор с Кнопкой оставил по себе странное ощущение. Мне показалось, что девушка не то не рада, что брат на самом деле жив, не то всерьёз расстроена, что я не беру её с собой на Гайтару, не то… кто знает! В итоге я лишний раз порадовался, что попросил Семёна приглядеть за этой деятельной особой, и отправился в сторону космодрома.

Сложно сказать, какой именно чёрт понёс меня проявлять благородство по отношению к человеку, который в настоящее время был мне совершенно чужим. Что Кир, что его сестрёнка были уже совершенно другими людьми, я был другим; не теми детьми, которые вместе проводили свои дни на далёкой Земле, гордо именовали себя друзьями и клялись никогда не расставаться.

Долг? Перед чужим и почти незнакомым человеком? Смешно.

Совесть? Вряд ли. Я бы вполне пережил, если бы Екатерина отправилась на Гайтару сама и сгинула там. Посочувствовал бы, расстроился, да, но не более того; Семён был совершенно не прав в вопросе моего отношения к девушке. Да и судьба Кортика меня, признаться, трогала мало. В конце концов, вляпался он не по чьей-то вине, а по собственной глупости. Глупость же должна быть наказуема. А если человеку везёт, и за какой-то мелкий проступок наказание не следует, он входит во вкус и начинает совершать ошибку за ошибкой, попадая в конце концов из мелкой неприятности в большую беду. Что и случилось сейчас с Киром.

Как ни странно это звучит, мне, наверное, просто захотелось приключений, захотелось развлечься, отвлечься и пощекотать нервы. Мне объективно был нужен отдых, какая-то смена деятельности, возможность не думать и не зацикливаться на проблеме, а переключиться на что-то кардинально другое. И Кнопка просто очень вовремя подвернулась под руку. Пожалуй, неделю назад я бы и не подумал разбираться с этой проблемой, и уж всяко — не собственными руками. Да, я обратился бы к Семёну с тем же вопросом, но, получив ответ, как максимум попытался бы найти человека для улаживания этого щекотливого дела.