– Пришлешь его ко мне, я объясню. А Петра с Ростиславом пришлешь к сотнику – представиться.

– Это как?

– Запоминай: «Господин сотник, дозволь представиться: старший стрелок первого десятка Младшей стражи Петр» или Ростислав. Запомнил?

– Запомнил. А зачем – господин?

– Для уважения. И насчет слова «слушаюсь» объясни.

– Ага… То есть слушаюсь!

– Совсем хорошо! После обеда скажешь старшим стрелкам, чтобы распределили людей по саням – править посменно. Первой пятерке – первые трое саней, остальные – второй.

– А которая пятерка первая? – въедливость Демки уже начала доставать, но приходилось терпеть.

– Сам решишь. Когда будешь об этом говорить старшим стрелкам, то что еще сказать надо?

– Не знаю…

– Одежонка-то у ребят…

– Ага! – сообразил Демка. – У нас же тюк с одеждой там был. И сапоги.

– Давай командуй. А когда поедем, подсядь ко мне в сани, поговорим, как ночью стражу выставлять.

– Слушаюсь!

Демка с озабоченным видом направился к саням, а Мишка развернулся к деду всем корпусом, встал «во фрунт» и отчеканил:

– Господин сотник, разреши получить замечания!

– Разреша… Тьфу! Игрушки тебе все! Господина какого-то выдумал… Кхе! Господин сотник… Господин сотник. А что? И господин! А врал зачем? Я тебе пенял за Кузьку?

– Нет, но они должны думать, что пенял. А как вообще? Правильно я начал?

– Кхе! Сойдет для начала, – похоже, дед остался доволен увиденным. – А чего сам десятником не назвался?

– Будет же и второй десяток, и третий. Сам обещал, что люди будут.

– Ну-ну… Вон Кузька идет, что ему скажешь?

Вид у Кузьки был одновременно обиженный и несчастный. Под левым глазом набухал синевой роскошный синяк – последствие соприкосновения с торцом оглобли.

– Деда! – начал он плачущим голосом. – А чего Минька…

– Пр-р-рекратить! – рявкнул дед. – Морду утереть, пояс подтянуть! Ты ратник или баба?

Кузька опешил:

– Какой ратник?

– А-а! Так ты не в Младшей страже? Ну тогда гуляй, внучек.

– Не, я тоже… – Кузька растерянно оглянулся на Мишку, потом снова уставился на деда.

– Тогда чего скулишь? – дед был строг и непреклонен.

– Так Демку в десятники… – уже не столь плаксивым голосом заговорил Кузька. – А я что, хуже?

– Михайлу спрашивай, он назначал.

Кузьма вопросительно глянул на Мишку.

– Ты не хуже, – тут же отозвался Мишка, – для тебя другое дело есть, не на десяток и не на два, а на всю Младшую стражу, сколько б ни было. Ты ведь с кузнечным делом лучше Демки справляешься?

– Ну, смотря с каким. Папаня сказывал, что у меня тонкая работа лучше выходит.

– Самострелы для всего десятка делать надо?

– Надо. Только я один…

– А кто сказал, что ты один? Ты этим делом командовать будешь. А самострелы каждый для себя под твоей командой делать станет. И ножи, и болты, и доспех подгонять. А еще надо кому-то следить, чтобы ратники все это в порядке содержали, и учить, как это правильно делать. Ратник Кузьма! С благословения господина сотника назначаю тебя оружейным мастером всей Младшей стражи! Десятком тебя постараюсь не обременять, но если народу соберется много, то придется и тебе покомандовать, так что ты присматривайся, как это у Демки выходит, чтобы его ошибок не повторять.

– Оружейным мастером? Так я же еще… – Лицо Кузьмы на глазах просветлело, впечатления не портил даже набухающий синяк.

– Научишься, отец поможет, я тоже, чем смогу, – ободрил Мишка.

– Тогда… Тогда ладно.

– Слушаюсь!

– Чего?

– Отвечать надо: «Слушаюсь».

– Ага… Слушаюсь.

Мишка дождался, пока Кузьма отойдет, и повернулся к деду:

– Ну как?

– Оружейный мастер – это хорошо. Правильно придумал. А вот самострелы… Игрушки это все. Несерьезное оружие. Луки вам надо в руки брать.