Нам все еще предстояло преодолеть значительный отрезок пути, и я решил, что сейчас самое подходящее время для разведки. Я сказал Рататоску, что мой создатель Эйкинскьяльди сообщил мне только базовые сведения об Асгарде, а потому не будет ли он так добр и не заполнит ли пробелы в моих познаниях? Рататоск не стал отказываться, и я обрушил на него вопросы из старых мифов: связан ли Локи до сих пор внутренностями своего сына? Да. Функционирует ли до сих пор мост Бифрёст и охраняет ли его бог Хеймдалль? Да. Перестали ли обмениваться оскорблениями орел и змей?

«Вовсе нет! – рассмеялся Рататоск. – Хочешь послушать последние?»

«Давай».

«Нидхёгг говорит, что орел – это срущая сливками щетка из перьев, которая даже не знает, как ее зовут!»

«Неплохо, – признал я, – точно и кратко. А орел нашел, что ответить?»

«О, да, у орла нашелся ответ. Я уже спускался вниз, чтобы его доставить, но норны велели мне отправиться на этот корень, где я найду нечто необычное. Хей! – Он остановился. – Должно быть, они имели в виду тебя, потому что ты чудной».

«Да, про меня так уже говорили прежде», – признался я.

«Получается, они знают, что ты к ним направляешься, и это хорошо», – заявил Рататоск и снова помчался вверх по стволу.

Лично я не считал, что это хорошо. Подтверждение того, что норны меня ждали, было отвратительным известием.

«В общем, – продолжал Рататоск, – орел сказал: “Нидхёгг может засунуть левую половинку своего языка в мою клоаку и ощутить, что я думаю об обладании именем”. Но мне кажется, он уже говорил нечто очень похожее триста лет назад».

«Какие у них необычные отношения. Кстати, если уж разговор зашел о странностях, почему Идунн вышла за Браги, бога поэтов?»

Не самый изощренный способ заговорить о том, что меня на самом деле интересовало в Асгарде, но я уже сумел понять, что в разговорах с Рататоском особая хитрость не требовалась.

Рататоск заметно замедлил свой бег, обдумывая мой вопрос, но на этот раз останавливаться не стал.

«Полагаю, дело в том, что им нравится спариваться друг с другом», – сказал он, после чего помчался быстрее.

«Вне всякого сомнения, это одна из причин, – согласился я. – Но мне кажется, что их жизнь полна неудобств. Ведь яблоки Идунн растут далеко от города Асгард, а значит, далеко от богов, являющихся аудиторией Браги?»

Рататоск пронзительно застрекотал, что сначала меня испугало, пока через нашу связь я не понял, что мне удалось его развеселить. Так он смеялся.

«Никто не знает, где растут яблоки. Это тайна, которую очень тщательно охраняют. Но они действительно живут далеко от Асгарда».

«О, тогда мое предположение оказалось верным. И где же они живут?»

«К северу от гор Асгард, на границе между Ванахеймом и Альвхеймом. Их жилище находится со стороны Ванахейма, с другой – живет Фрейр. Их невозможно не найти».

«Правда? А почему?»

«Потому что ночью грива великого вепря Гуллинбурсти озаряет небо, даже если он внутри хлева».

«Мне говорили, что жилище Фрейра находится в Альвхейме, но я не думал, что на границе. Мне бы хотелось навестить Гуллинбурсти, ведь он является искусственным существом, как и я, но мои создатели рассказали мне очень мало кроме того, как попасть в Гладсхейм. Быть может, я отправлюсь к нему после того, как доставлю свое послание. Как мне добраться до жилища Фрейра из Гладсхейма?»

«Беги ровно на север», – сказал Рататоск.