Я повернулся, собираясь уходить. Цикада под кустом затрещала так громко, что я чуть не подпрыгнул. Дошел до поворота, миновал белый барьер. Никого и ничего. Черный автомобиль тускло поблескивал в сером сумраке. Я подошел и ступил на подножку у водительской дверцы.

– Похоже, что проверка, – сказал я негромко, но так, чтобы Марриотт услышал. – Хотят посмотреть, выполните ли вы указания.

На заднем сиденье послышался какой-то шорох, но ответа не последовало. Я отвернулся к кустам, надеясь разглядеть что-нибудь за ними.

Кто-то нанес мне по затылку аккуратный, точный удар. Потом я думал, что, возможно, слышал свист дубинки. Видимо, всегда думаешь так – уже потом.

10

– Четыре минуты, – произнес голос. – Пять, возможно, шесть. Должно быть, они действовали быстро и бесшумно. Он даже не пикнул.

Открыв глаза, я увидел над собой холодную звезду. Я лежал на спине, меня мутило.

– Может, даже немного дольше, – произнес голос. – Возможно, целых восемь минут. Должно быть, они сидели в кустах, прямо возле машины. Этот тип сразу же струхнул. Небось ему посветили фонариком в лицо, и он потерял сознание от страха. Баба.

Голос умолк. Я приподнялся на колено. Боль пронзила меня от затылка до лодыжек.

– Потом один из них сел в машину, – снова послышался голос, – и стал ждать твоего возвращения. Другие опять спрятались. Видимо, они догадались, что ехать один он побоится. Или когда говорили по телефону, что-то в его голосе насторожило их.

Я одурело балансировал на четвереньках и прислушивался.

– Да, конечно, так и было, – произнес голос.

Это был мой голос. Приходя в сознание, я говорил сам с собой. Подсознательно пытался разобраться в случившемся.

– Заткнись, идиот, – сказал я и умолк.

Вдали урчали моторы, вблизи трещали цикады и раздавались характерные протяжные ии-ии-ии древесных лягушек. Мелькнула мысль, что теперь эти звуки уже никогда не покажутся мне приятными.

Я оторвал руку от земли, попытался стряхнуть с нее прилипший листок шалфея, потом вытер ее о плащ. Ничего себе работенка за сотню долларов. Полез во внутренний карман плаща. Конверта с деньгами, разумеется, не было. Полез в карман пиджака. Бумажник оказался на месте. Интересно, там ли еще моя сотня. Сомневаюсь. Слева под мышкой ощущалось что-то массивное. Пистолет в наплечной кобуре.

Любезное обхождение. Мне оставили пистолет. Любезное в особом смысле – все равно что зарезать человека, а потом закрыть ему глаза.

Я ощупал затылок. Шляпа была на месте. Не без труда я снял ее и ощупал голову. Добрая старая голова, я к ней привык. Теперь она стала немного побольше, немного помягче и более чем немного чувствительнее.

Но удар оказался не столь уж сильным. Спасла шляпа. Пользоваться головой я еще мог. На годик ее, наверное, хватит.

Я оперся правой рукой о землю, приподнял левую и взглянул на часы. Светящиеся стрелки, насколько я мог разобрать, показывали 10:56.

Звонок раздался в 10:08. Марриотт говорил около двух минут. Еще минуты через четыре мы вышли из дома. Время идет очень медленно, когда ты действительно чем-то занят. Я хочу сказать, что в считаные минуты можно сделать очень много. Разве это я хочу сказать? Да черт с ним, что бы я ни хотел сказать. Люди получше меня и те не собирались говорить столько. Ладно, я хочу сказать, что было примерно 10:15. Ехали сюда мы около двенадцати минут. 10:27. Я вышел, спустился в лощину, провел там самое большее восемь минут и вернулся, чтобы получить по башке. Минута ушла на то, чтобы упасть и стукнуться лицом о землю. При этом я ободрал себе подбородок. Он побаливал. Чувствовалось, что на нем содрана кожа. Поэтому я и догадался. Нет, видеть его я не мог. Незачем мне его видеть. Это мой подбородок, и я знаю, ободран он или нет. Может, вы хотите что-то сказать? Ладно, помолчите и не мешайте мне думать. Что с…

Часы показывали 10:56. Значит, я пробыл без сознания двадцать минут.