Но он потихоньку начал распознавать внешние признаки кроличьих гнезд. Это были широкие обесцвеченные круги на земле шагов двадцати в поперечнике – из-за мочи тысяч кроликов, просочившейся наверх из их тесных нор. А над центральной камерой земля немного приподнималась, образуя очень низкий купол, едва заметный, если лечь на землю и смотреть одним глазом. Затем нужно было добраться до самой середины холма, где находились центральные камеры со сравнительно тонкими крышами, и там долго ждать, замерев, как статуя, пока потревоженные шагами кролики вернутся из более глубоких тоннелей и опять займутся своими делами в камерах под поверхностью. Оставалось только проломить тонкую крышу – Джошуа усиливал свои маленькие человеческие кулаки булыжником – и нырнуть в извивающуюся кучу мяса, пока кролики опять не разбежались.

Итак, после трех успешных охот с Санчо Джошуа в одиночку разведывал подозрительную территорию неподалеку от леса. Едва заметный круг на земле – есть. Невысокие купола, почти неразличимые на сухой осыпающейся пыли, – есть. Джошуа провел напряженные полчаса на солнцепеке, неподвижно, замерев как статуя, держа наготове булыжник размером со свою голову.

Как только он занес булыжник, из леса выскочил слоненок.

Джошуа не верил глазам. Он даже не знал, что слоны живут в лесу, хотя почему бы им туда не захаживать. Ему потребовалось мгновение, чтобы осознать: слоненок, от какой бы опасности он ни бежал, направляется прямо на драгоценный кроличий муравейник. Хуже, за детенышем из леса, пронзительно трубя, выскочила мать.

И Джошуа, мысли которого в старом мозгу текли медленно, словно желе через соломинку, стоял прямо у них на пути. Слоненок бегал быстро, быстрее, чем он ожидал.

Детеныш вмиг оказался рядом.

Джошуа выронил камень и в самый последний момент откатился в сторону. Бивневая броня слоненка еще не оформилась, но уже была тверда как сталь и щетинилась острыми концами – Джошуа разминулся с ней на считаные дюймы. Следом неслась мать с намерением догнать детеныша, человека она едва заметила.

По несчастной случайности, когда Джошуа барахтался в пыли, отчаянно пытаясь убраться прочь, слониха опустила тяжелую заднюю ступню ему на ногу.

Он почувствовал, как со звуком треснувшей ветки сломалась кость. Перекатываясь прочь, он ощущал, как края кости скребутся друг о друга.

– Идиот! – завопил он. Как можно быть таким медлительным? К тому же он Джошуа Валиенте, самый знаменитый в мире путник. Почему он просто не перешел в безопасный мир? Потому что его отвлекло желание заполучить вожделенный муравейник кротокроликов?

«Потому что ты слишком стар», – услышал он шепот сестры Агнес.

Потом накатила боль, он заревел и потерял сознание.

* * *

Когда он очнулся, боль в ноге ослабела до тупой пульсации.

Он лежал в грязи там, где упал. Он не сдвинулся с места, даже не перевернулся. На земле, прямо у него перед лицом, виднелись нечеткие следы огромных плоских ступней слонихи и небольшая дорожка засохшего помета, возможно, оставленная запаниковавшим слоненком, когда тот бежал из леса от какой-то угрозы. Как ни странно, подумал Джошуа, слоновье дерьмо не слишком вонючее. Наверное, благодаря вегетарианской диете.

Возможно, по чистой случайности, он все еще был жив, несмотря на то, что лежал здесь, неподвижный и беззащитный, как мешок с мясом, а его кровь впитывалась в землю Верхних Меггеров.

Он перебрал свои возможности. Подобные сценарии он обдумывал много раз. Можно срочно перейти, если на него нападет какая-нибудь зубастая пасть, понукаемая голодным желудком. Иначе он будет страшно уязвим.