– Извини, я запамятовал, ты у нас инженер-ядерщик или водитель гольф-кара? – скривился Квинн.

– Я просто смотрю на показания приборов, чувак. Зелёный – значит «всё в порядке», не согласен? – Эдилио подошёл к низкому изогнутому столу, на котором стояли три монитора, а перед ними – три потёртых вращающихся кресла. – А так я даже прочитать это не могу, – признался он, склоняясь к экрану, – сплошные цифры и символы.

– Схожу в комнату отдыха, поищу что-нибудь поесть для Пити, – сказала Астрид.

Однако стоило ей направиться к двери, как Пит захныкал. Звук был жалобным, словно скулил щенок. Астрид умоляюще посмотрела на Сэма:

– Обычно он даже не замечает меня. Терпеть не могу его покидать, когда он пытается общаться.

– Я схожу за едой, – кивнул Сэм. – Что он любит?

– От шоколадки, по крайней мере, никогда не откажется. Он… – Астрид хотела что-то добавить, но передумала.

– Ладно, чего-нибудь найду.

Эдилио подошёл к настенному плазменному экрану, казавшемуся здесь самым современным оборудованием. Квинн, плюхнувшись в кресло, тоже уставился на экран, вертясь туда-сюда:

– Слушай, Эдилио, поищи другой канал, этот какой-то нудный.

– Это карта, – пояснил тот. – Вот Пердидо-Бич. И ещё небольшие городки за холмами. Они тянутся до самого Сан-Луиса.

Карта светилась голубым, белым и розовым. В центре её краснело пятно, похожее на яблочко мишени.

– Розовый цвет обозначает область, куда в случае аварии выпадут радиоактивные осадки, – пояснила Астрид. – Красный – близлежащая зона, где радиационное загрязнение будет наиболее сильным. Всё рассчитывается исходя из розы ветров, рельефа местности, течений и такого прочего. Карта постоянно обновляется.

– То есть, красный и розовый означают опасность? – уточнил Эдилио.

– Да. Это шлейф, где радиоактивные осадки будут выше уровня нормы.

– Большая зона получается, – сказал Эдилио.

– Вообще-то, это странно, – Астрид подняла Пита на ноги и подошла к карте. – Никогда не видела, чтобы она так выглядела. Обычно шлейф уходит в глубь суши, поскольку ветры в основном дуют с моря, как вы знаете. Иногда он вытягивается до самой Санта-Барбары. Ну, или в сторону национального парка. Зависит от погоды.

Розовая зона на карте представляла собой идеальный круг, в центре которого находился красный кружок.

– Видимо, компьютеры не получают спутниковых данных о погоде, – предположила Астрид. – Поэтому они вернулись к настройкам по умолчанию: красная зона – десятимильный радиус, розовая – стомильный.

Сэм уставился на карту. Хоть и не сразу, но он нашёл на ней Пердидо-Бич, знакомые пляжи и другие места.

– Весь наш город в красной зоне, – заметил он, и Астрид кивнула. – Её граница доходит до южной окраины.

– Да.

Сэм покосился на неё, пытаясь понять, видит ли она то же, что и он.

– Она проходит прямо по «Вершинам».

– Да, – медленно повторила Астрид. – Именно так.

– Думаешь…

– Ага. Думаю, это чертовски странное совпадение: барьер идёт как раз по границе красной зоны. По крайней мере, насколько нам известно его местоположение. Однако мы не знаем, включает ли он красную зону целиком.

– Получается, произошла утечка радиации?

– Сомневаюсь, – Астрид покачала головой. – В таком случае здесь бы повсюду включились сирены. Но вот что странно… По-моему, причина и следствие поменялись местами. УРОДЗ отрезал компьютеры от данных о погоде, и те вернулись к режиму «по умолчанию». Сначала возник УРОДЗ, потом произошли изменения в карте, верно? Тогда почему барьер УРОДЗ точно повторяет границы карты, которую сам же и смоделировал?

– Я, наверное, слишком устал, – Сэм покачал головой и грустно улыбнулся. – Совершенно не врубаюсь, о чём ты толкуешь. Пойду лучше поищу еду.

Выйдя из диспетчерской, он направился по коридору в направлении, указанном Астрид. Оглянувшись, он увидел, что она продолжает сосредоточенно и хмуро смотреть на карту.