Она не забыла. Эльфы многие десятилетия искали самку аликорна, отчаянно желая вывести потомство от единственного аликорна, которого они нашли, самца, уже живущего в Убежище. Если они вскоре не начнут возрождать свой вид, аликорны станут первыми вымершими животными.

Но Софи все равно не понимала, какое ограм дело до двух сверкающих летающих лошадей. Однажды Грейди сказал ей, что огры не ценят жизнь животных так, как ее ценят эльфы.

Но кто еще мог оставить следы?

– Нам надо постучать или что? – спросила Софи – она хотела оказаться по другую, куда более безопасную сторону ворот.

– Думаю, они сейчас сканируют наши регистрационные медальоны, чтобы проверить, есть ли у нас допуск.

Рука Софи скользнула к шее, и пальцы сомкнулись вокруг треугольного кристалла, свисающего с ожерелья. Совет добавил к нему дополнительных цепочек после того, как похитители срезали первый медальон. Но она все равно предпочитала перепроверить, на месте ли он.

– Наконец-то, – произнес Киф, когда от гор отразился громкий лязг.

Земля затряслась, когда распахнулись серебряные ворота, и волна тепла защипала кожу Софи, последовавшей за Кифом в солнечный рай.

Она знала, что идет в глубину горного хребта, но, глядя на густые луга и бесконечно тянущиеся цветущие деревья, было сложно в это поверить. Небо было идеально лазурным – хотя с каждым шагом оно менялось, сверкая разными цветами, будто они шли сквозь радугу, – а воздух был свежим и сладким, как яблоко.

– Что из этого настоящее? – спросила она, потирая глаза и отчасти ожидая, что все исчезнет.

– Небо – иллюзия. И они скрыли горы, чтобы казалось, будто места больше. Но все остальное настоящее.

– Как они…

– Вы опоздали, – прервал их высокий худой эльф, выступивший из-за кустов. Его шоколадно-коричневая туника была вся в ярко-зеленых заплатках, а всклокоченные густые черные волосы висели длинными колтунами. – Вы хоть представляете, сколько неприятностей мне создали?

– Простите, сэр, – пробормотала Софи, избегая пронизывающих синих глаз.

Он раздраженно рассмеялся режущим уши смехом.

– Я много кто, мисс Фостер, но явно не «сэр». Можете звать меня Юреком. Я коновод Убежища. И я был прав, да?

Софи глянула на Кифа, но тот казался таким же сбитым с толку, как и она.

– Да?

Юрек вытащил из кустов мешкообразную сумку и, повесив ее на плечо, поманил Софи с Кифом идти за ним.

– Вы не смогли сюда телепортироваться, так?

– А, да, – призналась Софи. – Откуда вы узнали?

Он улыбнулся:

– Скажи мне: если ты можешь телепортироваться в Убежище, то почему аликорны не телепортируются из него?

Это… был очень хороший вопрос.

Софи, сощурившись, посмотрела на радужное небо, которое вовсе небом не было.

– Из-за гор?

– Я вот тоже так думаю. Не дает прыгнуть со светом – почему бы и телепортов не пропускать? Но откуда мне знать? Это не у меня тут шикарные способности и странные глаза.

– Ну, вы явно знаете больше меня, – сказала она, не обращая внимания на оскорбление. Она постепенно привыкала быть единственным кареглазым эльфом.

– Так, погодите, то есть она не может телепортироваться через твердые предметы? – спросил Киф и нахмурился, когда Юрек с Софи закивали. – Блин, это портит мои планы. Но не волнуйся, Фостер, мы все равно сможем натворить дел.

Он толкнул Софи локтем, но она не улыбнулась в ответ.

Ей нравилось думать, что, если Совет не разрешит ей исцелить Прентиса, она сама телепортируется в Изгнание. Но изолированная тюрьма была вырыта в глубине Земли, и если она не могла телепортироваться через твердые вещества, значит, не смогла бы туда пробраться.

– Ох, погодите-ка, – произнес Киф, вставая перед Юреком, чтобы не дать ему пройти. – А не думаете, что было бы неплохо сказать: «Ребята, телепортация в Убежище может и не сработать и вы можете застрять в жуткой черной бездне»?