Представьте 6 девочек - Лора Томпсон (2015)

Кстати, “шотландский” в этой фразе – Scotch (а не Scottish), что типично для “В”. Спор о “В” и “не-В” – вечное яблоко раздора во всех классовых вопросах. Подобные градации есть и в романе, но “В поисках любви” приглашает читателя позабавиться вместе, и это принципиально: та же вкрадчивая лесть, что и, например, в фильме “Четыре свадьбы и одни похороны”, где зритель тешит себя иллюзией, будто видит на экране собственную жизнь (включая празднества в замках). И напротив, эссе “Английская аристократия” обсуждает ситуацию в лоб и дает ясно понять, что шутить позволено только автору. Хотя это разделение не ею придумано (сами обозначения “В” и “не-В” принадлежат лингвисту Алану Россу), однако Нэнси, именно потому, что она принадлежала к этому классу, разожгла костер ненависти. Множество людей приняли к сведению ее строгие правила и в жизни больше не поминали “каминную полку”, но при этом она ухитрилась задеть их за живое. (“Могло бы найтись занятие поинтереснее, чем слушать по телевизору суждения этой снобки о классовых различиях”, – писала недовольная зрительница после появления Нэнси на канале Би-би-си.) И даже поклонники не были очарованы, как в ту пору, когда тетушка Сэди выражала мнение, что Саррей – неподходящее место доя сельского дома. Хорошо еще, что никто не читал письмо Нэнси, написанное в 1957 году после землетрясения в Мексике и успокаивающее Джессику насчет судьбы ее дочери: “Такие люди, как мы, никогда не погибают в землетрясениях, к тому же пострадало всего 29 человек, сплошь не-В”. “Подначивание” Нэнси бывало бесчувственным – она смягчала его, обращаясь к читателям, но не считала нужным делать это перед друзьями и тем более перед членами семьи. В наше время подобное замечание вызвало бы, пожалуй, не меньшее возмущение, чем дружба с Гитлером, но если бы Нэнси дожила до того, чтобы услышать такую критику, она бы отразила ее улыбкой, как отражала бурю, вызванную ее рассуждениями о “В” и “не-В”. Обвинения в снобизме и душевной пустоте градом сыпались на ее элегантную голову – и она выдержала их не моргнув глазом, как, не дрогнув, перенесла ее сестра Диана поношения, которые большинство людей едва ли смогло бы стерпеть.

Эта уверенность в себе – спокойная и вместе с тем тверже алмаза, – она-то и завораживает, в особенности женщин. Аристократическая самоуверенность в изысканном женском варианте, которой современные женщины, хотя и обрели большую свободу, едва ли сумеют достичь.

Казалось бы, настала пора для полной женской уверенности: мужчины вынуждены ходить вокруг нас на цыпочках, почтительно; современная культура убеждает, что мы можем выбрать себе любой путь в жизни; книги советуют ценить в себе все изъяны, однако стремиться при этом к совершенству… и все это нисколько не ободряет, скорее наоборот. Женщины оказались словно в гермокабине, постоянно должны быть настороже, особенно присматриваться к тому, как живут другие женщины – не лучше ли, чем ты сама. Может быть, нужно печь печенье или создать международную компанию? Внешне походить на лауреатку “Оскара” или, напротив, восстать против тирании заботы о внешности? Сбривать волосы по всему телу или помещать в твиттере фотографии бунтарских подмышек? Стать домашней богиней, сладкой мамочкой, альфа-самкой, префеминистской, феминисткой, постфеминисткой, феминисткой, но из тех, кто не против подтяжки лица?.. Хаос.

Казалось бы, ответ прост: будь собой. Но ведь так трудно понять, кто ты. Вот почему нас околдовывают Митфорды, столь уверенные в любом своем выборе, даже безумном.