Книга Жизни - Дебора Харкнесс (2014)

– Если ты думаешь, что Корру легко приручить, попробуй сам. – Галлоглас зубами вытащил из пачки сигарету. – Или можем решить голосованием, как быть с этой крылатой тварью.

– Голосованием? – удивился Мэтью. – С каких это пор вопросы в нашей семье стали решаться голосованием?

– С тех самых, как Маркус оказался во главе Рыцарей Лазаря. – Галлоглас достал из кармана серебряную зажигалку. – Едва вы с тетушкой отправились в прошлое, мы тут задыхались в оковах демократии.

Фернандо выразительно на него посмотрел.

– Что? – спросил Галлоглас, откидывая крышку зажигалки.

– Часовня, Галлоглас, – это место священное. Вдобавок ты знаешь, что Маркус крайне неодобрительно относится к курению, когда в замке теплокровные, – выговорил ему Фернандо.

– Могу напомнить, что твоя тетушка Диана беременна, – сказал Мэтью, вырывая сигарету у Галлогласа изо рта.

– Помнится, когда в нашем семействе было меньше обладателей медицинских дипломов, жизнь протекала веселее, – хмуро изрек Галлоглас. – Золотые были денечки. Мы штопали собственные раны, и плевать нам было на уровень железа в крови и витамин D.

– Это точно. – Фернандо поднял руку, показывая зубчатый шрам. – И впрямь денечки были славные. А уж как ты владел иглой. Легенда. Bife[8].

– Я потом научился получше, – заявил в свое оправдание Галлоглас. – Правда, уровня Мэтью или Маркуса не достиг. Не все из нас могли учиться в университетах.

– Пока Филипп был главой семьи, – пробормотал Фернандо, – он предпочитал, чтобы его дети и внуки умели владеть мечом и не забивали себе голову идеями. Это делало всех вас гораздо более сговорчивыми и податливыми.

В сказанном была крупица правды, а вокруг нее – океан лжи.

– Мне пора возвращаться к Диане. – Мэтью встал и слегка коснулся плеча Фернандо.

– Не тяни время, дружище. Не думай, что потом тебе будет легче рассказать Маркусу и Хэмишу о бешенстве крови, – предупредил Фернандо, загораживая ему путь.

– Все эти годы я думал, что моя тайна надежна скрыта, – сказал Мэтью.

– Тайны, как и покойники, не всегда остаются погребенными, – печально заметил Фернандо. – Расскажи им. И поскорее.

В башню Мэтью вернулся еще более возбужденным, чем уходил. Его встретил хмурый взгляд Изабо.

– Спасибо, Maman, что была рядом с Дианой, – сказал он, поцеловав Изабо в щеку.

– А ты, сын мой? – Изабо коснулась его щеки. Как и Фернандо, она искала признаки бешенства крови. – Может, мне стоило быть рядом с тобой?

– Я в норме. Честное слово, – ответил Мэтью.

– Разумеется. – В лексиконе Изабо, известном узкому кругу, это слово имело много значений, но только не выражение согласия. – Если понадоблюсь, я у себя.

Изабо неспешно удалилась. Когда затихли ее шаги, Мэтью широко распахнул окна и придвинул стул к одному из них. Он пил терпкие летние запахи смолёвок и аромат почти отцветших левкоев. Звук ровного дыхания Дианы, спавшей двумя этажами выше, смешивался с другими ночными песнями, доступными лишь уху вампира. Жуки-олени скрежетали рожками, сражаясь за самок. Тихо верещали сони-полчки, бегающие по парапетам. Пронзительно попискивали ночные бабочки. Царапая кору сосен, по стволам взбирались куницы. Из огорода доносилось характерное похрюкивание. Галлоглас обещал поймать дикого кабана, подрывавшего овощи Марты, однако преуспел в этом не больше, чем в поимке Корры.

Обычно Мэтью любил это тихое время, равноудаленное от полуночи и рассвета. Совы уже перестали ухать, и даже самые дисциплинированные двуногие «жаворонки» еще не выскочили из постелей. Однако сегодня даже знакомые запахи и звуки не могли успокоить его своей магией.

Но успокоительное существовало. Всего одно.