– Вот и славно, – ответил Ник. – Знаете, что прячется за всеми этими сиськами и задницами?

Мы с Чарли широко распахнули глаза и навострили уши в ожидании ответа.

– Мамы, бабушки, братья, сестры и кузины, с которыми вам придется иметь дело, – сообщил он. – Свадьбы и годовщины свадеб, бесконечная головная боль.

Мы с Чарли ждали продолжения, но его не последовало.

– Когда-нибудь вы поймете, – только и сказал Ник. – Вставили капы?

– Да, – ответил я.

– Хорошо. Если останешься без зубов, у твоей мамы случится настоящий нервный срыв.

Микки залпом допил пиво. Он оглянулся на мой дом в глубине пляжа. Мама поливала цветы на террасе.

– Ну вот, – сказал Ник. – Держи руки выше и больше шевели ногами!

– Как Мохаммед Али, – сказал я.

Ник улыбался, дыша на меня пивом.

– Точно, прямо как Али.

Чарли выглядел абсолютно спокойным. Он был на пять сантиметров выше и почти на пять килограммов тяжелее меня. Мы кружили друг против друга, и я пританцовывал, как Али. Заметив просвет между перчаткой и плечом Чарли, я понял, что смогу засветить ему кулаком в челюсть. Но вместо того, чтобы рвануться вперед и нанести удар, рука моя ушла в сторону. Я снова попытался замахнуться, но мышцы свело, и, лишь преодолев их сопротивление, я сумел нанести удар, который пришелся противнику в лоб и походил на хлопок мухобойкой. И тут он атаковал меня! Я неосторожно поднял руки, и Чарли ударил прямо в живот. У меня перехватило дыхание. Я повернулся боком, и тогда он ударил по носу. Что-то жуткое пронзило меня с головы до ног. Это было больше, чем боль: мокрое и холодное, как этиловый спирт, которым отец протирал уши после серфинга. На глазах выступили слезы, и тут же меня охватил дикий страх. Я оглянулся по сторонам, ища помощи. Ник смотрел на меня искоса, поджав губы.

– Сдаешься? – спросил он.

Я кивнул. Чарли вскинул руки в знак победы.

Я протянул руки Нику, чтобы он расшнуровал перчатки. Он потер лоб, вздохнул и поставил пиво на землю. Чарли расхаживал с самодовольным видом, и Микки хвалил его за стойкость. Я вспомнил, как я плакал по своей Реггеди-Энн после обмена. Мне хотелось забрать ее обратно. Это была единственная игрушка, которая осталась с тех времен, когда родители еще жили вместе. Но было поздно – мальчик с куклой уже уехал в другой город.

Чарли раньше меня снял перчатки и сообщил, что едет кататься на скейте с Трэфтоном, Шейном и другими ребятами – легендами пляжа. Они поднимутся к Костлайн, где новенький асфальт и крутые, широкие улицы, которые никогда не кончаются.

– Норман, у мамы на это имеется особый запрет, – вмешался Ник, прежде чем я успел попроситься поехать с Чарли.

Я почувствовал, что у меня краснеет лицо и дрожит подбородок.

– Это слишком опасно, – добавил он.

Я дотронулся до носа. Было больно. Казалось, Ника забавляет эта нелепость – разрешать мне боксировать, но запрещать кататься на скейте.

– В жизни то и дело приходится с чем-то мириться, – сказал он и похлопал меня по спине, словно желая смягчить несправедливость. – Лучше привыкай к этому сейчас.

Ник с Микки ушли вперед, взяв у нас перчатки и капы, чтобы мы их не потеряли. Я проводил Чарли до его дома у мыса.

– Если хочешь, можешь поехать с нами, – сказал он.

Я и сам знал всех этих ребят, и мне не было нужно его разрешение. Но я сделал вид, что благодарен ему.

Глава 3

Я открыл глаза, лежа под…

…вершиной Онтарио. Снежные хлопья сыпались с неба и ложились на лицо. Только что мне снился сон, но я не мог его вспомнить. Вроде бы мы с отцом бок о бок съезжали по нехоженому склону?