– Я даже не помню, как проснулась в то утро. Я была очень грязной. Моя одежда была порвана, и у меня не было при себе никаких документов.

– Боже мой, – прошептал Томас, придвинувшись ближе. Его взгляд был прикован к ней.

– Я не знала, куда мне идти и что делать. К счастью, Крис проезжал мимо и понял, что я нуждаюсь в помощи. Он отвез меня в больницу, а оттуда меня потом отправили в другую больницу в Уике, где мне поставили диагноз «травматическая амнезия».

Эти воспоминания были отчетливыми. Она все прекрасно помнила с того момента, как очутилась на дороге.

– Я не понимаю, – растерянно пробормотал Томас. – Если ты оказалась в больнице, почему никто из персонала не…

– Не заглянул в сводки пропавших людей?

– Ты определенно понимала, что тебя ищут. Твой друг Крис и его жена тоже явно это понимали.

– Да, мы это понимали.

– Тогда почему никто не обратился в полицию?

– Я попросила их не делать этого.

Его глаза стали огромными, как блюдца.

– Что?

– Я не хотела, чтобы меня нашли. По крайней мере, не сразу.

– Вот черт. – Он так громко ударил кулаком по столу, что Крис подошел к краю стойки.

– Все в порядке? – спросил он.

– Да, – ответила она.

Реакция Коллиера могла быть и хуже. Откинувшись на спинку стула, он провел ладонями вверх-вниз по лицу. Когда он наконец убрал руки, она прочитала в его глазах гнев и замешательство.

– Почему ты этого не хотела, черт побери? – процедил он сквозь зубы.

– Потому что мне нужно было время. Я хотела понять, что произошло. Посмотреть, не вернется ли ко мне память.

– Ясно, – произнес он сдавленным голосом. – Но неужели тебе не приходило в голову, что могут быть люди, на жизнь которых повлияло твое исчезновение? Что они могут тебя оплакивать?

– Разумеется, мне это приходило в голову, – отрезала она. – Но поставь себя на мое место. Я не помнила ни своего имени, ни аварии, в результате которой я пострадала. Доктора тем временем говорили, что я получила тяжелую психологическую травму. Я предположила, что ее нанес мне кто-то из моих близких, которых я забыла.

Томас резко дернулся назад, словно она его ударила.

– Я бы никогда…

– Я… – «Знаю», – чуть не добавила она. Внутреннее чутье подсказывало ей, что это правильная мысль, но она сдержалась. – Я тебя не вспомнила.

– Ты могла бы поискать информацию. О твоем исчезновении писали в газетах и в Интернете, говорили в новостях.

– Ты хоть понимаешь, в какой дыре мы находимся? Здесь есть проблемы со связью. Я просматривала в Интернете сводки пропавших жителей Шотландии и не нашла в них себя. Это еще больше убедило меня в том, что я сбежала. Я спросила Криса и Джессику, могу ли я здесь остаться, пока ко мне хотя бы частично не вернется память, и я не пойму, что мне делать дальше. Они проявили ко мне доброту и сказали, что я могу оставаться столько, сколько мне понадобится. Я уже четыре месяца живу в комнатке над рестораном и работаю официанткой.

– Четыре месяца? Боже мой… – Тяжело вздохнув, Томас запустил пальцы в свои короткие черные волосы.

Ее охватило чувство вины. Возможно, ей следовало активнее искать информацию о себе, но правда заключалась в том, что она боялась того, что она могла узнать о себе и о своем прошлом. Когда Крис ее нашел, помимо страха она почему-то испытывала сожаление. Смутное чувство вины из забытого прошлого было с ней все эти месяцы, и она гадала, не причинила ли она кому-то боль словами или плохим поступком.

– Лайнус с конца октября ведет переговоры с мыловаренным заводом, – пробормотал он. – С конца октября! Мы уже давно могли бы привезти тебя домой. Мэдди могла бы…

– Мэдди?

Ее сердце замерло на мгновение. Когда Крис спросил, как ему следует ее называть, она выбрала имя Мэдди. Почему-то оно сразу пришло ей в голову. Это было неспроста.

– Кто такая Мэдди?

Он повернулся и так серьезно посмотрел, что у нее перехватило дыхание.