Зарывшись лицом в ее волосы, я вдохнула аромат ее лака для волос – даже сейчас этот запах способен перенести меня назад, в тот самый вечер.

В этот момент Эбони притащила папу, он был уже в смокинге, готов ехать на благотворительный бал, который давали в каком-то кантри-клубе.

– Давайте, девочки! Мне нужна фотография моих красавиц, – весело объявил он, поднимая повыше камеру.

У Эбони тогда был странный период страха перед фотоаппаратами, поэтому ей сниматься не хотелось, но мы с мамой ухватились за шанс. Помню, как мы стояли у окна тем жарким июльским вечером, помню, как аромат ее духов пронизал комнату. Помню, как к телу липла ночная рубашка – красная с мелкими белыми маргаритками на рукавах, – так мне было жарко.

Но лучше всего я помню маму. Ее длинное красное блестящее платье и светлые волосы, которые она перебросила через одно плечо, словно русалка. Она сказала что-то смешное, пока папа отсчитывал неизбежные «3–2–1» до щелчка… жаль, я не помню точных слов. Мы обе расхохотались. Красивая получилась фотография. Мы смотрим друг на друга, счастливо улыбаясь.

Но одного я не забыла, того, что мама сказала тем вечером, как я встречу «своего единственного». Она дала мне определение любви. Так и произошло, а потому определение было верно, ведь она все знает. Или, точнее, знала.

Она показала мне, что такое реальное и истинное. Она пообещала, что меня ждет кто-то предназначенный мне, кто-то особенный, и я ей поверила. Мама была моей героиней.

Но она так и не сказала мне, что, черт побери, случится, когда наконец найдешь того человека, а он вдруг женат на другой. И ты замужем за другим. То есть в двенадцать лет о таком ведь не спрашивают, так?

А теперь слишком поздно, потому что мамы больше нет.

Ты что-то делаешь со мной

Глава 1

Пятница, 13 октября 2006 года

Стефани

– человек несуеверный. Не из тех, кто из кожи вон лезет, лишь бы не пройти под приставной лестницей, отдает честь сорокам и вытворяет прочую чепуху. Какая трата времени! На мой взгляд, вселенной на нас наплевать, она едва ли станет портить кому-то день только потому, что ему случилось пройти под приставной лестницей. Или потому, что тринадцатое выпало на пятницу. Но кое-кто ведь до умопомешательства себя из-за такого доводит, правда?

В конце концов, если что-то дурное должно случиться, оно произойдет невзирая ни на что – будь то пятница, конкретный месяц или расположение планет.

Мы едем уже около часа. Мы, наверное, почти приехали.

Моя голова кренится к окну с пассажирской стороны и время от времени легонько стукается о подголовник, пока мы несемся по сельским дорогам. Мне отчаянно неудобно, но, если я и дальше буду так сидеть, Мэтт, возможно, решит, что я заснула, и не придется разговаривать. Он слишком гонит по петляющим загородным шоссе на своем «BMW Z4» цвета голубой металлик. Мэтт всегда слишком быстро водит.

Теперь мне жаль, что я вообще согласилась на эту поездку. Но это было необходимо. Оливковая ветвь, если хотите. И кроме того, это заставит их на добрые пару месяцев перестать меня донимать.

– Стеф? – весело окликает Мэтт. – Я знаю, что ты не спишь.

Я поворачиваюсь лицом к нему, выдавливаю слабенькую улыбку и наклоняюсь за солнечными очками, которые у меня в сумке под ногами. Надев очки, я поправляю горчичный шарф крупной вязки. Поначалу цвет мне не слишком нравился, я боялась, что он не подойдет к моим волосам, ведь от природы я платиновая блондинка.

Шарф оказался идеален для осени, а это мое любимое время года. В осени я люблю все: краски, резковатый холодноватый ветерок, даже ее звук (да, у осени есть свой звук!). Мне даже замуж хотелось выйти осенью, но Мэтт настоял на лете по уйме разных причин, с которыми я не соглашалась. Поэтому 16 июля 2007 года я стану миссис Стефани Байуотер.