Пеппино все повидал и все понял. И никогда не приторговывал наркотой.

Примерно ведут себя только отцы, которым не на кого оставить детей.

Чтобы работать и дальше, нужно притвориться, будто ничего не замечаешь.

Нужно кудахтать в микрофон, который то и дело заедает и начинает свистеть. Нужно валять дурака. Ресторанный певец с умными глазами, обнажающий перед публикой душу, никому не нужен.

Пеппино Валлетте нужно развлекать публику. Чтобы развлекать, нужно устраивать шумное представление. Чтобы устраивать представление, нужно делать вид, будто тебе на все наплевать.

На самом деле в жизни важно все. Вот что понял Пеппино Валлетта.

А от него ожидают, чтобы он относился к жизни как к веселой прогулке.

Налюбовавшись закатом, он приступает к трогательному ритуалу.

Пеппино возвращается к себе в двухкомнатную квартиру и готовит Антонио скромный ужин.

Потом, усадив его смотреть мультики, дает снотворное.

Антонио тридцать три года, а кажется, будто он так и остался стоящим на забитой парковке шестилетним малышом.

Не запирая дверцу, Антонио глубоко засыпает. В это время Пеппино может сходить под душ, надеть атласную рубашку цвета фуксии и черные брюки.

Грустная униформа для веселья.

И отправиться в пиано-бар.

Пеппино теперь охраняет Антонио вместо замкá. Настоящий отец.

Около полудня он берет Антонио за руку и отводит на далекий пляж, куда никто не ходит. Волны приносят сюда кучи водорослей.

Они спокойно купаются. Пеппино укладывает Антонио на воду. Тот лежит, словно звездочка. Иногда Антонио засыпает. У Пеппино затекают руки. От семидесятилетнего старика требуются нечеловеческие усилия, чтобы удерживать на поверхности воды тридцатидвухлетнего ребенка ростом метр восемьдесят.

На сколько еще хватит Пеппино? Кто потом позаботится об Антонио? Да никто.

За старостью проглядывает страшная тьма. За старостью Пеппино – черная дыра.

Черная дыра, с которой он не собирается сражаться.

– Я своего сына в приют не сдам, – резко отвечает он, если его спрашивают о завтрашнем дне.

“Рок не для меня”, – так называется его единственный альбом, который он записал в двадцать два года.

Ему говорили, что он далеко пойдет.

Девять песен – одна хуже другой. Жалкое подобие свинга. Песни о любви – такие бесцветные, что, услышав их, влюбленные скорее расстанутся, чем будут обманывать себя историей про вечные чувства.

Он сочинил альбом за три дня, а записал за четыре часа.

Ему обещали, что для раскрутки одной из песен снимут музикарелло – теперь это называется клип.

Разумеется, обманули.

Режиссер Марио Апреа позвал его на кинопробы.

По окончании съемок он поглядел Пеппино прямо в глаза и произнес знаменитую фразу, убившую надежду на карьеру актера:

“Ты словно кусок говна”.

Потом Апреа закурил и исчез.

Исчез он, как водится, в бездне секса.

Красивый, словно святой покровитель циников, Апреа погиб неделю спустя в автомобильной катастрофе.

Некоторые готовы поклясться, что за рулем сидела Софи Лорен.

Софи и Марио, проведя бурный вечер в миланской гарсоньерке Апреа, после бесконечной череды безмолвных совокуплений, утратили быстроту рефлексов.

Агенту Лорен удалось замять скандал.

Иначе Карло Понти отправил бы ее в Поццуоли готовить пиццу.

На этот раз не понарошку. Не ради Паоло Стоппы[5].

Куда делись обещания и мечты юности?

Куда делось будущее?

Никогда и ничего не было.

Надеюсь, Антонио крепко спит.

Что ему снится?

Море? Или небо, на которое он тупо глядит, покачиваясь на волнах?

Он знает, что я его отец?

Он знает, что я готов за него умереть?

Он знает, что на все остальное мне наплевать?