Интим. Разговоры не только о любви - Януш Вишневский, Збигнев Издебский (2015)

ЯЛВ: Вот-вот… и в спальне у него ощущение, что он участвует в каком-то отборочном соревновании, в кастинге. Найдется ли в современном мужчине столько смелости, чтобы объяснить своей партнерше, чего он хочет, о чем мечтает? Естественна ли потребность орального или анального секса или это извращение? Уже сама ситуация, в которой он попросит об этом, пугает многих мужчин.

ЗИ: Важно изучить собственную сексуальность, собственные потребности. Вот почему мне хочется, чтобы эта книга послужила установлению диалога между женщинами и мужчинами, чтобы она стала хорошим поводом для доверительного разговора о сексе, любви, об отношениях. Мы — я имею в виду всех нас — как правило, не умеем нормально поговорить со своим партнером о взаимных ожиданиях, потребностях, даже если находимся в длительном и благополучном браке. Часто у меня складывается впечатление, что к сексу мы относимся как к тесту на сообразительность: выискиваем подтексты и размышляем, что она имела в виду или что он на самом деле хочет. Неужели так трудно сказать важные для нас вещи: что было так, что было не так и как бы мне хотелось? Оказывается, трудно. Поэтому разговоров о сексе много не бывает.

ЯЛВ: Это точно. Начнем, пожалуй.

Глава I. КАК ЭТО ДЕЛАЕТ ОН, А КАК ОНА?

О сексуальной активности поляков

ЯЛВ: Я хочу, чтобы ты, как социолог и сексолог, сказал мне, а может, даже поставил диагноз: что, собственно, происходит в спальнях у поляков? И даже не обязательно в спальнях, ведь есть и такие, кто не прочь заняться любовью на лоне природы, на автомобильных паркингах… Как вообще выглядит сексуальная жизнь поляков?

ЗИ: Изучая отношение поляков к сексу, я учитываю не только такие объективные показатели, как частота актов или средняя их продолжительность, но и их общую удовлетворенность половой жизнью, и это, я думаю, самое главное — как сам человек оценивает свою жизнь.

ЯЛВ: А нет ли у тебя подозрений, что анкетируемые склонны идеализировать свой брак, своего партнера, когда отвечают на вопрос о том, насколько он счастлив?

ЗИ: Естественно, но это всё потому, что они порой не знают до конца, чего сами хотят. Или, если знают, их останавливает некий внутренний тормоз: в силу разных причин они не в состоянии реализовать это желание.

ЯЛВ: Ты полагаешь, что, несмотря на засилье порнографии, обилие обучающих фильмов в Интернете, учебников, от которых ломятся книжные магазины, еще есть мужчины и женщины, не знающие, чего они хотят? Разве недостаточно примеров, которые подсказали бы всем — от настроенных на самый что ни на есть классический секс до наиболее изощренных, — к чему стремиться?

ЗИ: Понимаешь, у меня сложилось впечатление, что это вовсе не такая уж маленькая группка, которая не до конца знает, чего ей желать. А кроме того, как я уже говорил, у нас в Польше много внутренних тормозов: может, нам и хотелось бы испытать что-нибудь новенькое, да как-то слегка боязно.

ЯЛВ: А почему? Это что, противоречит религиозным установкам?

ЗИ: Считаю, что ключевым здесь является воспитание и только на более поздних этапах жизни — религиозность. Из моих работ четко следует, что подавляющее большинство поляков довольны своей жизнью. Целых 68 % наших соотечественников утверждают, что весьма удовлетворены или, скорее, удовлетворены сексуальной жизнью. А неудовлетворенных вместе с затруднившимися оценить степень своей удовлетворенности всего 23 %.

ЯЛВ: А что у тебя в этих опросах принято за показатель удовлетворенности — достижение оргазма?