Убежище. Дневник в письмах: 12 июня 1942 - 1 августа 1944 - Анна Франк (1944)

— Нет, как раз наоборот. Я сказал Урсуле, что мы слишком разные, и поэтому нам лучше расстаться — не совсем, конечно, а сохранить дружбу. Что она всегда может приходить к нам в гости, и я бы хотел по-прежнему бывать у нее. Собственно, мне казалось, что Урсуле нравится другой парень, о чем я прямо ее спросил. Но это оказалось совсем не так. Теперь мой дядя говорит, что я должен извиниться перед Урсулой, с чем я совершенно не согласен!

Потому с ней сейчас совсем не вижусь, хотя на это есть и другие причины. Если послушать бабушку, то я должен встречаться с Урсулой, а не с тобой, но разумеется, я этого делать не собираюсь. У стариков какие-то свои допотопные представления о жизни, но мне до них нет дела. Хотя, конечно, я их уважаю и люблю. По вечерам в субботу я теперь свободен, а дома думают, что у меня в это время курсы резьбы по дереву. На самом деле я хожу в клуб сионистской партии. Мне бы такое никогда не позволили, так как бабушка и дедушка против сионизма. Я не отношу себя к сионистским фанатикам, а просто интересуюсь этим. Правда, в последнее время, там творится черте что, и я решил с этим кончить. Так что мы можем теперь видеться по вечерам в среду, а по субботам и воскресеньям — хоть целые дни.

— Нехорошо обманывать бабушку и дедушку.

— Любовь не знает запретов.

В тот момент мы проходили мимо книжного магазина Бланкефорт, и там я увидела Петера с какими-то друзьями. Он поздоровался со мной впервые за долгое время, что доставило мне немалое удовольствие.

В понедельник вечером я пригласила Хелло к нам, чтобы познакомить его с папой и мамой. Устроили чаепитие с тортом, печеньем и конфетами, но нам с Хелло было неохота чинно сидеть на стульях. Мы отправились гулять и вернулись только в десять минут девятого. Папа страшно рассердился, заявил, что такое совершенно недопустимо, и потребовал от меня обещания отныне быть дома не позже, чем без десяти восемь [2]. В следующую субботу я приглашена к Хелло.

Вильма рассказала мне, что как-то вечером Хелло был у нее в гостях, и она спросила его: "Кто тебе больше нравится — Урсула или Анна?". На что последовал ответ: "Не твое дело". Однако перед уходом (у них весь вечер не было возможности поговорить вдвоем) Хелло сказал: "Безусловно, Анна, только никому не рассказывай! Пока!". И тут же исчез.

Хелло явно влюблен в меня, и для разнообразия мне это очень даже приятно. Марго сказала бы: "Какой славный мальчик". И я так думаю, и даже более того… А уж как мама его превозносит: "Красивый, воспитанный и любезный юноша!". Очень рада, что Хелло завоевал расположение всех моих домашних. К сожалению, не могу сказать того же о своих подругах. И Хелло в свою очередь считает их совсем детьми. И пожалуй, он прав. Джекки постоянно подшучивает надо мной. А ведь я вовсе не влюблена, он просто друг, но никто не хочет этого понять.

Мама часто интересуется, за кого я хочу выйти замуж, когда стану взрослой. Как бы она удивилась, если бы узнала, что за Петера! Еще бы, ведь я постаралась, чтобы подобное им и в голову не пришло. А на самом деле, я люблю Петера так, как никогда никого не любила. В глубине души я надеюсь, что Петер встречается с другими девочками, потому что не хочет признаться в своих чувствах ко мне. Наверно, теперь он думает, что я влюблена в Хелло. А это не правда. Хелло — лишь хороший товарищ, или, как иногда выражается мама — кавалер.

Анна.

Воскресенье, 5 июля 1942 г.

Дорогая Китти!

Торжество по случаю окончания учебного года прошло прекрасно. И мой табель — совсем не такой плохой: одно «неудовлетворительно», пятерка по алгебре, а так в основном семерки, и еще две восьмерки и две шестерки. [3].