Корабль мертвых - Бруно Травен (1926)

– Черт тебя подери, ты прав! – воскликнул Станислав, снова придя в бодрое настроение. – Я старая овца. В другое время у меня не бывало таких глупых мыслей. Это оттого, что у нас под ногами, в кубрике, за дверью, лежат ребята. Знаешь, Пиппип, на корабле не должно быть трупов, они всегда влекут за собой другие. Корабль – живой, он не терпит вблизи себя трупов. Как груз – еще ничего. Но чтобы так, как здесь, они всюду валялись и плавали…

– Но что же делать? Мы не можем изменить этого.

– В том-то и дело, – ответил Станислав, – что мы не можем этого изменить. В том-то вся и беда. Все, все пошли ко дну. И остались только мы с тобой. Разве это не странно?

– Вот что, Станислав, выбросить я тебя не могу, да и ты не дашься, но если ты не перестанешь молоть чепухи, то не услышишь от меня больше ни слова, хотя бы я из-за этого разучился говорить. Ты будешь жить в штирборт шахте, а я в бакборт шахте, и каждый пойдет своей дорогой. Пока я жив, я ничего не хочу слышать о трупах, предчувствиях и прочем. На это у меня еще будет время. И если ты хочешь знать мое мнение, почему мы оба остались в живых, то я скажу тебе, что это вполне понятно и доказывает лишний раз, как справедливо все устроено на свете. Мы не принадлежали к команде. Нас украли. Мы не причинили никакого зла королеве Мадагаскара и не собирались причинить. Никто не знает этого лучше нее. Вот та причина, почему она не пустила нас ко дну.

– Почему же ты не сказал мне этого сразу, Пиппип?

– Что еще выдумал! Не думаешь ли ты, что я твой королевский советник? Такие вещи надо знать самому или чувствовать их.

– Теперь я пойду напьюсь, – сказал вдруг Станислав. – Мне уже все равно. Ну конечно, не так, чтобы до бесчувствия. Как знать, может быть, скоро пройдет мимо корабль и возьмет нас с собой. В жизни я не простил бы себе, что бросил все это здесь, не отведав всех этих прелестей.

Почему мне было не разделить этого удовольствия со Станиславом?

И вот мы устроили себе такой кутеж, какого не позволил бы себе в один присест даже и шкипер.

И какие изумительные вещи хранились во всех этих банках и коробках! Семга из Британской Колумбии, колбаса из Болоньи, цыплята, куриное фрикасе, языки всех видов, десятки сортов варенья, два десятка сортов ямайских вин, бисквит, овощи в тончайшем изготовлении, ликеры, водки, английское пиво, пильзенское пиво. Капитаны, офицеры и инженеры умеют создать себе приятную жизнь. Но теперь обладателями всех этих сокровищ были мы, а прежние хозяева плавали в море и сами стали достоянием рыб.

Следующий день был туманный и облачный. Мы видели перед собой не дальше полумили. Все вокруг заволокло густым тумаком.

– Будет буря, – сказал Станислав.

К вечеру море заволновалось. Ветер крепчал.

Мы сидели в каюте шкипера при свете керосинового фонаря.

Станислав был озабочен:

– Если королева перевернется или сползет с рифа, то нам крышка, Пиппип. Нам следует вовремя принять меры.

Он нашел около трех метров каната и завязал его себе вокруг туловища, чтобы иметь его под рукой. Мне же удалось найти только полклубка бечевки не толще карандаша.

– Пойдем лучше наверх, – предложил Станислав. – Здесь внизу мы очутимся в ловушке, если начнется суматоха. Наверху все-таки легче выкарабкаться.

– Если тебе суждено погибнуть наверху, то и погибнешь наверху, если же тебе суждено кормить рыб внизу, то ты и накормишь их здесь. Не все ли равно? Если тебе суждено умереть под автомобилем, то он подлетит к той витрине, около которой ты стоишь, и тебе не придется даже бежать за ним или преграждать ему дорогу.

– Вот ты как рассуждаешь! Если тебе суждено утонуть в воде, то ты спокойно можешь положить свою голову на рельсы и экспресс промчится по тебе, как по воздуху? Нет, брат, я этому не верю. Я не положу свою голову на рельсы. Я пойду наверх и посмотрю, что там делается.