Репетиции проходили днём, когда Фрэнк и Роберт были на работе; Винни взяла на себя роль компаньонки – провожала и встречала Патти, задабривала её приятельниц. Вскоре несколько случаев неотложной помощи гардеробу ведущей примы обеспечили ей множество заказов, включая один от звезды театра, Глэдис Купер.

Винни и Гарри всё-таки пришлось перебраться на виллу Ма Турейн. Они заняли каморку над стойлами, где им было очень уютно. Условно независимые, ели они всё же вместе с остальными. Изо всех мер экономии, принятых после того, как они покинули Херн-Бэй, Гарри особенно тяжело далось прощание с верховой ездой. Садясь в экипаж или просто переходя оживлённую улицу, он чувствовал на себе терпеливый взгляд ожидающего кучера, вдыхал знакомые ароматы пота и кожи, сладковатый запах навоза и ощущал жестокую тоску.

Однако ему нравилась жизнь en famille. Пока Винни шила платья, он проводил время с миссис Уэллс, болтая, играя в карты с её друзьями или катая Филлис в коляске по саду. Винни не нравилось, что он так много времени проводит с ребёнком. Временами она резко говорила ему, что няня уже вывозила Филлис на прогулку, или что она спит, или что её собираются кормить. Детям нужен чёткий распорядок, говорила она, а присутствие Гарри вносит подрывающие нарушения. Но, переехав в Строберри-Хилл, Винни вновь из жены стала дочерью, и, казалось, ей было приятно поручить заботу о ребёнке другим.

Миссис Уэллс забавлял интерес новоиспечённого отца к своему чаду, и она часто предлагала Гарри прогуляться с коляской по парку, граничившему с берегом реки, шла в нескольких метрах позади него и наслаждалась выражениями удивления и любопытства на лицах прохожих.

Теперь, когда он стал мужем их сестры, младшие девочки, Джулия, Китти и Мэй, больше не прятались от него в детской, а вовлекали в свои игры, чтение по ролям, даже уроки. Мадам Вейнс, увы, пришлось уйти – ещё одна из мер экономии, принятых миссис Уэллс. Проверять их познания в географии и французском забавляло Гарри, давало почувствовать себя умным и полезным. Он даже попытался дать им поверхностное представление о латыни.

Конечно, они видели не самый положительный пример для подражания в лице Патти, которая, едва начав репетировать в Гайети-театре (очень скоро она убедила Винни, что компаньонка ей не нужна и унижает её своим присутствием), начала пропадать по выходным. У одной из её подруг, помолвленной с американским финансистом, был коттедж – или, как мрачно сказала Винни, она шла в комплекте с коттеджем – неподалёку от Пангборна, и жених закатывал там вечеринки. На одной из них Патти встретила влиятельного обожателя. Он был третьим сыном, носившим довольно жестокое прозвище Врядли, намекающем, что вряд ли он сделается графом.

Вне себя от волнения, миссис Уэллс разыскала сведения о его семье в «Родословной книге» Берка. Это был чрезвычайно богатый род, владеющий угольными шахтами, металлургическими заводами и бескрайними землями в центральном Лондоне. Не важно, третий сын или нет, – Врядли был добычей. С Патти они виделись время от времени, за ними не наблюдала ни его мать, ни миссис Уэллс. Поскольку сначала он узнал девушку как артистку, а не как чью-то бесценную дочь, на вилле Ма Турейн опасались, что его намерения далеки от благородных.

Беспокойство усугубилось, когда однажды Патти вернулась домой с очаровательными французскими карманными часами, которые он ей подарил. Ей велели немедленно вернуть их до тех пор, пока он не сделает ей предложение, но в ходе яростных препирательств выяснилось, что вернуть она их не может, потому что бедного Врядли это смертельно оскорбит, ведь часы принадлежали ещё его бабушке. Любовницам, и к тому же любовницам случайным, семейных драгоценностей, как правило, не дарят, и это ещё больше взволновало миссис Уэллс, так же как и письмо от щедрого джентльмена, приглашающего всю семью Патти встретиться с ним в его ложе, а затем на ужине после нового шоу.