Осень Европы - Дэйв Хатчинсон (2014)

– Возмутительно, – пробормотал Дариуш. – Возмутительно.

Руди допил и встал, решил посмотреть, что случится.

Случилось только то, что Дариуш и Макс продолжали смотреть куда-то вдаль, задумавшись о несправедливости ситуации с Гинденбергом и отношения Польши к нему. Руди снова сел и взглянул на них.

– И вот они мы, – сказал он наконец. – Два человека с польскими паспортами, которым трудно получить визу, чтобы попасть в Гинденберг. И один эстонец, который может перейти границу практически без помех.

Дауриш как будто пришел в себя. Его лицо просветлело.

– Ну конечно, – сказал он. – Ты же эстонец, верно.

Руди втянул воздух сквозь зубы и налил себе еще.

– Руди – эстонец, Макс, – сказал Дариуш.

Руди потер глаза.

– Что у вас там, – спросил он, – наркотики?

Дариуш посмотрел на него, и на миг Руди показалось, что в нужных обстоятельствах маленький мафиозо может быть очень страшным человеком.

– Нет, – сказал Дариуш.

– Радиоактивные материалы?

Дариуш покачал головой.

– Шпионаж?

– Тебе лучше не знать, – сказал Макс.

– Одолжение, – честно ответил Дариуш. – Ты сделаешь одолжение нам – мы сделаем одолжение тебе, – он улыбнулся. – Разве это так уж плохо?

Это могло быть плохо по сотне непредвиденных причин. Руди молча отругал себя. Надо было просто подать еду и отправляться домой.

– Как будет проходить доставка?

– Ну, – сказал Дариуш и почесал в затылке, – это зависит скорее от тебя. И это не доставка.

* * *

Позже тем же вечером, выходя из душа, Руди бросил взгляд на зеркало, висевшее над раковиной. Он снял полотенце и посмотрел на свое отражение.

Ну, вот он. Чуть ниже среднего. Худой. Короткие блеклые русые волосы. Простое безобидное лицо: не славянское, не арийское – на самом деле никакое. Ни следа лопарской родословной, которой всегда хвастался его отец. Карие глаза. Тут и там шрамы – награды за службу поваром. На предплечье – от перевернутого вока в Вильнюсе, а выше над ним – из-за того, что он поскользнулся на кухне у одного турка в Риге, а его фруктовый нож каким-то образом перевернулся в воздухе и прошел прямо через рукав формы, кожу и мышцы.

– Не бегать на моей кухне! – заорал на него турок. Потом перевязал Руди и вызвал скорую помощь.

Руди поднял правую руку над головой, чтобы увидеть длинный кривой шрам, начинавшийся над подвздошной костью и кончавшийся у правого соска. Это уже не несчастный случай на кухне. Это скинхеды – когда он пытался найти работу в Варнемюнде. Он до сих пор не знал, хотели они его убить или только напугать, и сомневался, что они знали сами. Он увидел в этом знак, что его скитания по Балтийскому побережью подошли к концу, и направился вглубь континента – сперва в Варшаву, потом в Краков.

Первым делом после собеседования Макс протянул швабру.

– У меня есть опыт, – запротестовал Руди, показывая на конверт со своими рекомендациями, который Макс держал в другой руке. – Рига, Таллин…

– Хочешь работать на моей кухне – сперва приведи ее в порядок, – ответил Макс. – А потом посмотрим.

Руди действительно думал тогда же развернуться и уйти из «Ресторации Макса», пройти по Флорианской, вернуться на вокзал, сесть на поезд и уехать подальше от этого грязного городишки, но он был на мели, а к работе прилагалась тесная комнатушка в десяти лестничных пролетах над рестораном, и он уже устал путешествовать, так что он взял швабру, сказал себе, что это временно и что, как только он накопит достаточно, он снова отправится на поиски кухни, где его оценят по достоинству.

Он горбатился со шваброй восемь месяцев, прежде чем пани Стася, грозный шеф-повар Макса, позволила ему хотя бы приблизиться к еде. К этому времени он уже по уши увяз в войне характеров с этой сморщенной теткой и покинул бы кухню Макса только ногами вперед.