Он потянул семейство через ряды поставленных друг на друга ящиков. Было сложно не отставать, когда Аарон прыгал с места на место, обходя воображаемых врагов.

Йозеф бросил на мать боязливый взгляд, пытаясь понять, что же случилось с отцом, но та лишь покачала головой. В глазах стояла тревога.

Когда они подобрались к сходням, отец присел за последними ящиками:

– По счету три бежим к сходням. Не останавливайтесь. Ни за что не останавливайтесь. Мы должны попасть на судно. Готовы? Один. Два. Три!

Йозеф не был готов. Как и остальные. Они наблюдали за Аароном Ландау, который бежит к сходням, где уже выстроилась очередь пассажиров. Люди отдавали билеты улыбчивому мужчине в матросской форме.

Отец прошмыгнул мимо него и врезался в поручень, прежде чем выпрямиться и побежать дальше.

– Подождите! – крикнул матрос.

– Дети, скорее, – велела мама.

Вместе они поспешили к сходням, волоча за собой чемоданы.

– Его билет у меня, – объяснила она матросу. – Извините. Мы можем подождать в очереди.

Растерявшийся человек, который уже протягивал свои билеты, жестом попросил их пройти. Мать Йозефа поблагодарила его.

– Мужу просто… не терпится уехать, – пробормотала она.

Матрос грустно улыбнулся и прокомпостировал их билеты.

– Понимаю… О, позвольте мне позвать кого-нибудь на помощь. Носильщик!

Йозеф не поверил глазам, когда другой матрос, немец, без повязки со звездой Давида, человек, который не был евреем, подхватил чемоданы – два сунул под мышки, два взял в руки – и повел семью по сходням.

Он обращался с ними, как с настоящими пассажирами. С настоящими ЛЮДЬМИ. И он оказался не единственным. Каждый матрос, попадавшийся им на пути, почтительно прикладывал два пальца к бескозырке, а стюард, показавший им каюту, заверил: если что-то понадобится, они могут обратиться к нему в любую минуту. В любую.

Каюта была безупречно чистой, как и белье на койках. Полотенца – выглажены и аккуратно сложены.

– Это ловушка, – заявил отец, когда дверь за стюардом закрылась, и оглядел маленькое помещение, словно стены вот-вот сомкнутся. – За нами скоро придут.

Именно это сказал когда-то коричневорубашечник.

Мама положила ладони на головы Йозефа и Рут.

– Почему бы вам не выйти на палубу? – тихо предложила она. – Я останусь с вашим отцом.

Дети были только рады убраться подальше от папы.

Через несколько часов они наблюдали с прогулочной палубы, как два буксира тянут «Сент-Луис» от пристани, а пассажиры бросают конфетти, радуются и посылают воздушные поцелуи оставшимся на берегу. Йозеф и его семья были на пути в новую страну. В новую жизнь.

Но Йозеф мог думать только о том, какие ужасы пришлось пережить отцу, если он выглядит и ведет себя, словно повстречал саму смерть.

Изабель

Неподалеку от Гаваны, Куба. 1994 год

Изабель вместе с дедом усадили отца на стул в маленькой кухоньке, и Тереза Падрон де Фернандес, ее мать, побежала к шкафчику под раковиной, где стоял йод. Изабель поспешила за ней. Мама была на сносях, до родов оставалась всего неделя, поэтому Изабель встала на колени, чтобы найти пузырек.

Геральдо Фернандес, ее отец, всегда был красавцем, но сейчас заметить это мешала кровь в волосах и наливавшийся чернотой синяк под глазом. Когда с отца стянули белую полотняную рубашку, оказалось, что спина покрыта рубцами.

Изабель следила, как мать промывает порезы губкой. Когда она налила йод на раны, отец застонал от боли.

– Что случилось? – спросила мать.

По стоящему в углу телевизору шел бейсбольный матч. Играли «Индустриалес». Шум стоял такой, что дедушке пришлось убавить звук.

– На Малеконе были беспорядки, – пояснил Лито. – Продукты закончились слишком быстро.

– Я не могу оставаться здесь, – сказал отец. Он опустил голову, но выговаривал слова громко и четко. – Больше не могу. За мной придут.