Я надеялся, что технической подготовки Нилса хватит для того, чтобы запустить комбайн. Нам понадобится также белок, а его нужно хранить при определенной температуре, но это будет нетрудно обеспечить. Мы просто оставим его в коридоре и будем брать, когда понадобится. Я не мог даже припомнить, когда в последний раз ел пищу из комбайна. Много лет назад.

Я чрезвычайно избаловался, и нужно было преодолеть себя. Мне предстояло есть эту, с позволения сказать, пищу три раза в день неведомо сколько времени, да и то если я смогу пережить самое ближайшее будущее.

Салмагард закончила разгружать тележку.

– Рядовой, – сказал я, и она вытянулась по стойке «смирно». Я посмотрел на схваченное зажимом запястье. – Знаете, я ведь не могу сообщить вам ничего по-настоящему утешительного.

– Вы хотите сказать, что с моей стороны будет ошибкой выполнять ваши приказания, сэр?

Это обескуражило меня. Ее голос звучал совершенно ровно. Я не без труда сообразил, что она шутит. Она ведь пошутила, верно? Только так, и не иначе.

Значит, у нее имелось чувство юмора.

– Вы уверены? – осведомился я. – Возможно, вам лучше было бы держаться верной стороны – Дейлани. Я мало что могу вам предложить.

– Так точно, сэр.

– Благодарю вас. – Я кашлянул, прочищая горло, и сказал в комм: – Лейтенант?

– Да? – Судя по голосу, Дейлани заметно запыхалась. Она плохо представляла, куда идти, и поэтому всю дорогу бежала бегом. Трудно было винить в ее гордыне армейское воспитание. Там как раз этому не учили. Это было ее собственное качество.

– Где вы находитесь? – спросил я.

Последовала пауза, из которой я понял, что моя собеседница пребывает в легкой панике.

– Вы же не заблудились, правда? – Я не стал развивать эту тему. Всего несколько минут назад я молился о том, чтобы Дейлани сумела отодвинуть на задний план те чувства, которые питала ко мне, и сосредоточиться на действительно насущных делах. Потешаться над нею в такой обстановке было бы по меньшей мере лицемерием. – Успокойтесь, лейтенант. Мы говорим по закрытому каналу. Где вы находитесь?

По пути к воздушному шлюзу она свернула не в тот коридор. Я направил ее на верный путь. Не следовало дополнительно тревожить ее, но ее груз из O2 и батарей для спецкостюмов был крайне необходим для нас, и его следовало получить как можно скорее.

Вернулся Нилс. Он был совершенно прав – заметно изуродованный регенератор, находившийся на тележке, имел неприглядный вид. Мне это было совершенно безразлично, а он расстроился. Ему нравилось гордиться своей работой, а эмоциональное состояние у него было сейчас весьма шатким.

– Мы нагреем это помещение с помощью энергетической ячейки, – объявил я. Салмагард вскинула брови. У Нилса отвисла челюсть.

– Вы изжарите нас заживо! – воскликнул он. – Мы же не сможем регулировать теплоотдачу. А скафандр, даже при наличии собственной энергии, не сможет сбалансировать такую разницу температур.

– Конечно, только после того, как мы лишимся остаточного тепла, – успокоил я его. – Будет весьма холодно. Мы поместим элемент в изолятор, так сказать, подвергнем карантину и сбережем немного тепла. – Раз уж мы не можем найти полезное применение нашим энергетическим ресурсам, пусть они, по крайней мере, греют нас. В пусковом отсеке для шаттла должно остаться еще много батарей.

Нилсу моя идея не понравилась, но лучших предложений у него не было. Я послал с ним Салмагард; двоим будет легче погрузить тяжелую батарею на гравитележку. Только-только они ушли, как вернулась Дейлани. При виде доставленного ею груза я испытал немыслимое облегчение. Когда температура понизится, эти вакуум-скафандры станут для нас единственным спасением от холода. Нужно будет поддерживать заряд в их аккумуляторах. Перспектива замерзнуть до смерти совсем не устраивала меня.