Ворота захлопнулись за ней, а она уже торопилась вниз по улице. Сейчас 2:43. Должна успеть. Она замедлила шаг. Слишком жарко, чтобы бежать. Воздух казался тяжелым, он словно прижимал ее к дороге. Проклятое лето. Изо дня в день температура за сорок. Она провела пальцами по волосам; почти высохли. Только бы не начали завиваться.

В воскресенье у него выходной. Если бы он все равно пришел, они могли бы сравнить похмелье, обсудить события вчерашнего вечера и посмеяться. Большие пальцы забегали по клавиатуре телефона: «На пути на работу. Если бы ты был рядом:)». Она перечитывала ответ снова и снова, не была уверена.

Она не хотела слишком открываться, хотя прочитала в одном журнале, что открытость – это хорошо. Им нужно дать чувство уверенности, чтобы они начали действовать. Смайлик она все-таки стерла; решила, это слишком по-детски. Ее палец в нерешительности застыл над иконкой «отправить», сердце колотилось. Она закрыла глаза и заставила себя нажать на нее. На ее лице снова появилась интимная улыбочка, и Бек стало интересно, догадывается ли о чем-нибудь Лиззи. Ей нравилось хранить это в секрете. Это казалось опасным, словно она играла с огнем.

Неожиданно на ум пришел другой секрет. Воспоминание о нем было как раскаленный докрасна металл, такое же обжигающее и беспощадное. Она попыталась задвинуть его обратно; лучше об этом не думать.

Эвкалиптовые листья захрустели у нее под ногами, когда она свернула за угол на главную улицу. От едкого запаха паленого эвкалипта начали слезиться глаза. Листья были сухими и черными по краям, словно они сгорели от жары. На секунду Бек показалось, что ее сейчас стошнит, если последнее вчерашнее пиво все-таки решит выйти наружу. Она остановилась и ухватилась за ветку, чтобы сохранить равновесие, зажмурилась.

Вчера вечером было весело; это стоило того, чтобы немного помучиться сегодня. Лучшие вечеринки всегда спонтанные. Она закрывала кафе. Подметала полы и мыла фритюрницу, зажав нос двумя пальцами. Мэтти занимался грилем. Его толстые пальцы были черными от жира. Она не понимала, почему он никогда не надевает перчаток. Раньше она немного побаивалась Мэтти из-за его массивного телосложения и татуировок на руках, но потом поняла, что это один из самых добродушных и милых парней, какие ей только встречались. Скорее плюшевый мишка, чем байкер.

– После смены я встречаюсь с Эллен и Люком в пабе. Хочешь со мной?

– А Лиззи мы тоже сможем провести?

Он сказал да, но она пошла бы в любом случае.

Впятером они играли в бильярд, Мэтти и Люк по очереди покупали ей пиво. Она ненавидела пиво, но не хотела просить сидр; ей очень нравилось быть наравне с парнями. В пабе было темно и пахло мускусом. Когда она открыла дверь в туалет, увидела в зеркале собственные расширенные зрачки, до того как они успели отреагировать на яркий флуоресцентный свет. Бек поправила макияж, сожалея, что не взяла с собой что-нибудь переодеться. Но она не позволит этому обстоятельству испортить вечер.

Бек старалась не пялиться на Люка. Но ей хотелось, чтобы он подошел к ней, чтобы был ближе. В конце концов она вылетела из игры, и он сделал то же самое.

– Как дела, дружище? – Она обожала, когда он обращался с ней вот так, на равных. Больше всего она ненавидела, когда к ней относились, как к маленькой девочке.

Он сидел рядом, и Бек чувствовала тепло, исходящее от его тела. Они отпускали грязные шуточки, наблюдая, как другие играют; Бек оживлялась, когда ей удавалось рассмешить его. Он делился с ней своими секретами. Она слушала. Мечтала о поцелуе. Но он не поцеловал. Правда однажды взял ее ладонь и сжал, пристально глядя ей в глаза. Ему не нужно было ничего говорить; она догадывалась, о чем он думает. Она слишком юная. Как-то раз, когда они работали в вечернюю смену, он сказал, что у его друга есть правило. Можно встречаться с теми, кто моложе тебя в два раза плюс семь лет. Младше – уже неправильно.