– Не возражаю, – сказал я, а мое сердце болело и радовалось одновременно. То же самое, каждый раз.

– Что-то тебя беспокоит, Джимми? – Тея сжала мою руку. – Что бы там ни думала Делия, я умею выслушать.

– Н-ничто меня не беспокоит.

Я ничего не мог поделать с трудностями Теи. И вдруг пожалел об этой прогулке.

Тея склонила голову.

– Ладно, но я вся твоя, если ты передумаешь. Особенно сейчас. Здесь так тихо.

Уже дважды она упомянула тишину. Я задался вопросом, беспокоило ли ее безмолвие собственного разума – пустого без воспоминаний – больше, чем тишина этого влажного полудня.

«Конечно, беспокоит. Потому что она знает. Ее цепочки слов тому свидетельство».

Такое мышление никуда меня не приведет. Я не мог изменить будущее, но мог сделать что-то для нее в данный момент. На те пять минут, что у нее есть.

– Ты любишь музыку?

Лицо Теи загорелось.

– Люблю? Музыка – это жизнь. Я бы убила ради возможности послушать пару мелодий прямо сейчас.

Я потянулся за телефоном, чтобы включить ей какую-нибудь песню, и понял, что оставил его в своем шкафчике.

«Дерьмо. А такой план был».

– Как насчет тебя, Джимми? – спросила Тея. – Что ты слушаешь?

– В основном олдскульный рок и металл.

– Еще бы. А я тащусь от танцевальной и техно. Ты на чем-нибудь играешь?

– На самом деле, нет.

Она подтолкнула мою руку.

– Обычно это означает «да, но я не хочу, чтобы кто-то знал».

«Какая разница, если ты ей скажешь? Примерно через три минуты она все равно не вспомнит».

– Я играю на гитаре. И немного пою. – Слова вылетели прежде, чем я успел их поймать.

Тея остановилась и встала передо мной на дорожке.

– Ты поешь?

– Немного, – сознался я. Вот блин.

– Ты поешь и играешь рок-музыку на гитаре. Боже, Джимми. Ты же понимаешь, как это сексуально, верно?

Я кашлянул.

– Н-н-нет…

Она склонила голову, выражение ее лица смягчилось.

– Я заставляю тебя нервничать?

Вдох. Выдох. Черт, я говорил ей раньше.

– У меня заикание. В детстве было хуже. Учительница сказала мне, что пение может помочь.

Тея кивнула, затем ее улыбка вернулась.

– Мне бы очень хотелось услышать, как ты поешь.

Я уставился на нее. Я никогда ни перед кем не пел. Никогда.

– Никого рядом нет, – настаивала она. – И здесь так тихо. Пожалуйста? Хоть чуть-чуть?

– У меня нет с собой гитары.

– А капелла сойдет, – заверила Тея.

Живот свело, ладони взмокли.

– Не стоит.

– Ты уверен. Ведь…

– Я уверен.

Тея вздрогнула и отвернулась. Я выругал себя, осознав, сколько доверия Тея невольно проявляет ко всем, кто ее окружает. А ведь за исключением Делии, все в ее жизни были незнакомцами.

– Извини, – сказал я. – Не х-хотел на тебя рявкать.

– Нет, я сама виновата. Делия всегда твердит, что я чертовски настойчивая. Думаю, она права. – Тея нерешительно шлепнула меня по руке. – Ты мне ничего не должен. Я просто чувствую, что…

– Что?

– Будто так тихо, понимаешь? Не только здесь. – Она указала на землю. – А все время. Всегда. Знаю, это кажется бессмыслицей. Даже мне самой…

Просто спой для нее, придурок. Сделай ее счастливой. Перезагрузка вот-вот грянет. Она не вспомнит.

Боль в груди усилилась, словно невидимая рука сжимала сердце. Я боялся петь на людях, но перезагрузки я боялся больше. Как она разрушает все, что мы построили. Очередное знакомство. Очередная просьба называть меня Джимми. Но эти несколько минут у Теи будет то, что она хочет. Свежая струя в ее бесконечных циклах одинаковости.

Так или иначе, речь же шла не обо мне. Если Тея в глубине души действительно знала о своей ситуации, то меньшее, чем я мог ей помочь, – это дать все, что она хотела.

– Хорошо, – сказал я. – Спою.

– В самом деле? – Лицо Теи загорелось. – Ура. Я готова.