В кузове грузовика сидели две черные девушки из племени нама — золотисто-коричневая кожа, приятные маленькие веселые лица с приплюснутым носом; у каждой на руках младенец, груди под платьями из набивного ситца разбухли от молока. Девушки похожи, как сестры.

«Кормилицы». Сейчас, когда эти смуглые незнакомки, принадлежащие другой расе, оказались здесь, чтобы очень скоро дать грудь и ее ребенку, Сантэн впервые за последнее время горько пожалела о том, что предстояло сделать.

Лотар подошел к ее палатке, по-прежнему сдержанный и отчужденный, протянул пачку писем, а потом представил монахиню.

— Это сестра Амелиана из больницы святой Анны, — сказал он. — Она из семьи моей матери, ее двоюродная сестра. Она опытная акушерка, но говорит только по-немецки. Мы можем полностью на нее рассчитывать.

От худой женщины с бледным лицом, сестры Амелианы, пахло сухими розовыми лепестками; она ледяными глазами неодобрительно посмотрела на Сантэн и что-то сказала Лотару.

— Она хочет осмотреть тебя, — перевел Лотар. — Я вернусь позже, чтобы обсудить работу, которую ты предлагаешь моей компании.

— Я ей не нравлюсь.

Сантэн ответила сестре Амелиане не менее враждебным взглядом, а Лотар, поколебавшись, объяснил:

— Она не одобряет нашу сделку. Вся ее жизнь посвящена родовспоможению и заботе о детях. Она определенно не понимает, как можно отдать своего младенца. Я тоже этого не понимаю.

— Скажи ей, что мне она тоже не нравится, но выполнит работу, ради которой приехала. И не ей судить меня.

— Сантэн… — попытался он возразить.

— Скажи, — повторила Сантэн, и они с сестрой быстро заговорили по-немецки. Потом Лотар снова повернулся к ней.

— Она говорит, вы поняли друг друга.

— Хорошо. Она приехала за ребенком, и только. А что касается суда, пусть оставит его нашему Отцу Небесному. Скажи ей, что она может провести осмотр.

После того как сестра Амелиана ушла, Сантэн прочла письма. Одно, от Гарри Кортни, содержало множество новостей из жизни Тенис-крааля. В конце под своей подписью он поставил отпечаток большого пальца Шасы и приписал: «Мишель Кортни — собственноручно». Далее шла толстая стопка листков, исписанная крупным неграмотным почерком Анны, который трудно было прочесть. Эти письма доставили Сантэн большое удовольствие.

Затем она вскрыла печать на письме мистера Абрахамса, последнем в пачке.

Дорогая миссис Кортни, Ваше письмо, а также сведения, полученные от доктора Твентимэн-Джонса, привели меня в невероятное изумление. Не могу найти слов, чтобы выразить восхищение Вашими достижениями и удовольствие, которое я испытываю ввиду вашей удачи. Однако не стану утомлять Вас поздравлениями и перейду непосредственно к делу.

Мы с доктором Твентимэн-Джонсом провели длительные переговоры с директорами и управляющими банка «Стандарт», которые изучили и оценили образцы и отчет. Банк согласен предоставить Вам заем на сумму сто тысяч фунтов из расчета пяти процентов годовых. Вы можете немедленно начать пользоваться этой суммой, причем мы решили, что это только стартовый капитал и в будущем Вам будут предоставлены дополнительные средства. Заем обеспечивается заявками на шахту Х’ани.

Доктор Твентимэн-Джонс встретился также с мистером Лотаром Делареем и подробно объяснил ему, что требуется на начальных стадиях развития Вашей собственности.

Мистер Деларей подписал контракт на проведение этих работ с выплатой пяти тысяч фунтов за оказанные услуги. Согласно Вашему поручению я подписал этот контракт и выплатил мистеру Деларею начальные 11 тысяч фунтов, в чем получил его расписку.

Сантэн просмотрела остальную часть письма, улыбаясь комментариям мистера Абрахамса: «Я послал Вам все, что Вы заказали. Однако меня страшно заинтриговали потребовавшиеся Вам две дюжины москитных сеток. Может быть, когда-нибудь Вы объясните мне, что Вы намерены были с ними делать, чем удовлетворите мое чрезвычайное любопытство».

* * *