У меня подкосились ноги. Я весь заледенел. В голове воцарилась абсолютная пустота, но я все же сумел ответить:

– Я приеду через полчаса, вместе с мадам Грамон.

И повесил трубку, не дожидаясь ответа. После того как раздался звонок, я по привычке отошел подальше, чтобы не мешать Жюльену. Теперь я почуял, что он стоит у меня за спиной.

– Тибо, что случилось?

Я медленно повернулся от окна. Кажется, мои принципы «настоящего мужчины» сейчас рассыплются в прах.

– Сильвен…

Мой лучший друг сразу понял, в чем дело. Хотя как он мог это понять? Наверное, просто почувствовал, что стряслось что-то ужасное.

– Ты должен ехать в больницу? – спросил он.

– Сначала заеду за матерью.

– Все так плохо?

Я кивнул, не в силах ни шевельнуться, ни произнести хоть слово. Я стоял столбом. Ботинки и «космическую» куртку мне подал Жюльен. Как я садился на пассажирское сиденье его машины, я не помню. Не помню, как сзади села мать. Ничего не помню. Совсем ничего. В сознании осталась только боль, отгородиться от которой не помогла бы никакая проклятая завеса.

23

Эльза

Он сказал «до завтра».

С тех пор прошла неделя.

Я несчетное число раз прокручивала в голове подробности нашей последней встречи, думая, что ошиблась. Но нет, я была абсолютно уверена, что он сказал «до завтра». Вначале я не очень беспокоилась. Возможно, у него какие-то дела. Конечно, у него наверняка есть другие дела. Эта мысль, впрочем, не помешала слегка приревновать его к этим делам.

В один из дней у меня мелькнул проблеск надежды, когда скрипнула дверь моей палаты. Но это был всего лишь врач. Кто именно, я не поняла, но чутье подсказывало, что это мой интерн. По-моему, он перелистал историю болезни и что-то в нее вписал. Постоял перед мониторами, словно изучая показатели, и удалился, не сказав ни слова. С другой стороны, с кем ему тут разговаривать?

Мой опыт обогатился новыми эмоциями. Я испытала разочарование и мимолетную тревогу. Потом меня охватил страх.

Это было неизбежно, хоть я и надеялась, что поддамся страху в последнюю очередь. Особенно такому страху.

Когда я, обутая в ботинки с «кошками», ступала на ледник и видела перед собой снежный мост или трещину, мне всегда было немножко страшно. Но это, как я объясняла Стиву, был страх пополам с адреналином, и мы умели держать его в узде. Мы знали, что почти все зависит от нас, от нашего умения преодолевать препятствия, от нашей осторожности, быстроты реакции, ловкости и смекалки. Конечно, всегда присутствует и доля случайности – тому, кто не готов рисковать на каждом шагу, нечего делать в горах.

Но сегодняшний страх пожирал меня изнутри. Я была перед ним бессильна и не могла заглушить его другим чувством. Я только ждала, и это ожидание длилось бесконечно.

Сначала я боялась, что Тибо вообще больше не придет. Это означало, что мои упражнения утратят смысл и не помогут мне очнуться. Потом я испугалась, что с ним что-то случилось. Постепенно мне стало ясно, что мой организм восстановит свои функции только на фоне этой жуткой химии.

К счастью, страх дал толчок, хоть и слабый, пробуждению всего остального. Ко мне явно возвращалось чувство осязания. Кроме того, когда санитарка капнула мне на шею чуточку эссенции, мне показалось, что я учуяла слабый аромат жасмина. Правда, я не знала, что это было – реальное ощущение или плод моей фантазии, но предпочла думать, что первое. Если уж мне суждено умереть, лучше унести с собой побольше всякой информации, пусть даже она сводится к аромату жасмина. Или его иллюзии.