Вонь ударила нам в нос, и мы рефлекторно отступили назад. Представьте себе место, где два здоровенных футболиста, а временами еще и другие, похожие на них как две капли воды парни едят замороженную пиццу и блюда китайской кухни, пьют газировку. А еще в течение целых двух лет они, похоже, никогда не чистили ванную и не вытирали пыль. Прибавьте к этому стайки мушек и зловонное белье, не менявшееся ни разу за семь теплых, а то и жарких месяцев, и конечно же гору грязной посуды в раковине… И вот он – наш новый дом.

– Поживем здесь три года, пока учимся, – решительно заявила я.

Мы позвонили арендодателю и тут же отправились в хозяйственный магазин, где купили резиновые перчатки, промышленные чистящие средства, губки, ведро, швабру, средства от насекомых и коробку бумажных масок. Мы драили каждую комнату, затем соскребали прилипшую к плинтусам засохшую еду, мыли стены, полы и окна и даже вычистили потолочный вентилятор. Спальня Куинна была пуста и нуждалась только в обычной влажной уборке. Но вот спальня Брейди представляла собой постапокалиптическую свалку токсичных отходов и чем-то отдаленно напоминала Дорогу ярости из «Безумного Макса».

– Это будет твоя комната, – сказала Джулия, нюхая воздух.

К вечеру позже, отправив два огромных, доверху набитых мешка в мусорный контейнер, мы почти закончили с уборкой. Последним был матрас, валявшийся на полу. Мы надели резиновые перчатки, схватились за него с противоположных сторон и подняли. Задыхаясь от взметнувшейся в воздух пыли и источаемой им вони, мы потащили его к двери и почти сразу же заметили мартовский выпуск журнала «Pistol» за 2015 год, некогда спрятанный под ним.

– Что… – начала было Джулия, уставившись на обложку.

Очень мускулистый и очень голый мужчина смотрел на нас. В одной руке он держал разводной ключ, а в другой… Что ж.

– О боже, – ухмыльнулась я, отпуская свой край матраса и наклоняясь, чтобы поднять журнал.

– Не трогай его! – закричала Джулия, но я про-игнорировала сестру, ведь на мне в конце концов были резиновые перчатки. Я пролистала несколько страниц. – Брейди, Брейди, Брейди… – пробормотала я, думая о футболисте, который жил здесь. – Какой же ты гадкий мальчишка. – Я протянула журнал сестре, но та с отвращением замотала головой.

Мы притащили матрас к мусорному контейнеру и выбросили его вместе с журналом.

– Мы никогда не будем об этом вспоминать. – Джулию аж передернуло.

– Договорились, – покладисто согласилась я.

Потом приехал папа, и мы отправились в ИКЕА, чтобы купить постельное белье и тканый коврик, затем повесили на стены несколько фотографий и рас-ставили в шкафах посуду, и эта квартира наконец-то стала похожа на жилье. В первый вечер на новом месте мы смотрели телевизор, и тут я заметила, что Джулия выглядит грустной.

– Что случилось? – спросила я.

– Мне страшно за него…

– За кого?

– За Брейди. Гей, футболист. Ему, должно быть, так… одиноко.

Как я уже сказала, Джулия добрейшей души человек.

В ночь после того, как мы столкнулись с Тайлером в кафе, Джулия пришла в мою комнату.

– Все еще думаешь о Тайлере? – спросила я.

Она кивнула, и я пододвинулась, чтобы она забралась под одеяло. Мы лежали спина к спине, каждая погруженная в свои мысли. Я тоже думала о нем. Не о том, каким он был гадом, а о его уничижительном замечании относительно моей жалкой любовной жизни. Я бы никогда этого не признала, но, по сути, он был прав.