Он в двух словах объясняет свои обязанности в «Голдман Сакс», отказываясь вдаваться в подробности.

– Вам ведь ни к чему всякие мелочи, да? На них обычно никто не обращает внимания.

Я напряженно улыбаюсь. «Эй, козлина, я могу разобраться, что к чему в твоей поганой работе в банке. Я как-то занималась сексом в конференц-зале „Голдман Сакс“, понял?»

– Можете рассказывать все, что сочтете нужным.

Я не говорю ему про Джонатана.

– В основном я оцениваю риски при слияниях и поглощениях на европейском рынке.

– EMEA? – спрашиваю я. Произносится в одно слово: и-ми-а.

Он смотрит на меня с новым интересом.

– Вообще-то да. Откуда вы…

– Европейские, Ближневосточные и Африканские рынки, – спокойно отвечаю я.

Джонатан в «Голдман Сакс» оценивает риски для иностранных дочерних компаний американских корпораций. Нельзя два года встречаться с инвестиционным банкиром и не нахвататься жаргона.

Я перехожу к его жизни вне работы. Он выдает список хобби – пробежки вдоль Гудзона, игры с племянниками, тестирование ресторанов и баров по всему городу, – который представляет собой полупереваренный профиль на «Блаженстве». Прежде чем я спрашиваю о том, какой тип женщин ему нравится, он сует в рот кусок бананового хлеба и продолжает говорить с набитым ртом.

– Слушайте, я занятой человек. У меня нет времени на просто свидания. Так что я избирателен в том, с кем проводить время, – я встречаюсь только с очень красивыми женщинами. Девятками, десятками. Восьмерками, если тянет опустить планку. – Он осторожно меня оглядывает, оценивая. – Она должна быть блондинкой, очень худой, с очень большой грудью.

Он изображает, как будто держит в потных ладошках тяжелую грудь.

– Никого старше тридцати. А, и еще она должна сама хорошо зарабатывать, если только она не модель, тогда я не против раскошелиться.

Марку, может, и нужна Барби, но сам он явно не Кен. Я смотрю на мешки под глазами, на неприлично большой логотип Prada на дужке очков. Он не то чтобы нехорош собой, но он явно заблуждается, если считает, что от желания с ним встречаться умирает целая толпа двойников Кейт Аптон. У меня жутковатое ощущение, что у него и моего папы схожий вкус в отношении женщин.

– Эм, – говорю я, специально отхлебывая кофе, чтобы выгадать несколько секунд. – Поняла. У вас очень высокие стандарты. А какие-нибудь предпочтения относительно человеческих качеств?

– Чтобы не была похожа на мою бывшую, – шутит он, выдавливая улыбку.

Рассказывает про «психованных», «истеричных» и «иррациональных» женщин. А потом сбрасывает бомбу.

– После нашего расставания я за семь месяцев сходил на сто пятьдесят свиданий через Тиндер. По субботам я их ставил подряд: кофе попить, сходить на «счастливый час» в бар, поужинать. Самую горячую приберегал напоследок – девушка для позднего вечера. Так кто у вас для меня на примете?

Слова на долгую неловкую секунду повисают в воздухе. В Сети Марк казался вполне подходящим, но теперь напротив меня сидит неандерталец. Я что, настолько плохо разбираюсь в людях? Когда я отправляла резюме, я гадала, как «Блаженство» удерживается на плаву. Кто согласится платить столько за то, чтобы кто-то незнакомый ради тебя просеивал Тиндер? Но если на арене свиданий в Нью-Йорке полно таких, как Марк, все обретает смысл. Конечно, успешные женщины вроде Минди заплатят сотни или тысячи долларов ради малейшего шанса, что матчмейкер найдет парня их мечты. Если выбирать между тем, чтобы отбиваться от мужиков типа Марка в одиночку, или заплатить кому-то, то, ясное дело, выберешь «Блаженство». Сколько раз я слушала истории Кэролайн о катастрофических свиданиях: с неудачником, который сорок пять минут, как глухарь, говорил о себе, прежде чем спросил, кем она работает; с пьяным уродом, который наблевал на нее, как из брандспойта, в баре; с козлом, который рассказал анекдот об изнасиловании.