В 1773 году, после Бостонского чаепития, старину святого Ника воскресили как символ нью-йоркского неанглийского прошлого, то был голландский средний палец, показанный британцам, и святой покровитель предреволюционных обществ, что возникали и назывались сыновьями святого Николая. Вот так святой Ник восстал со смертного одра – сперва символизируя собой неанглийское самоопределение оперявшихся революционеров, а затем – шаг еще более смелый – практически слившись с образом Иисуса Христа и Рождества. {слайд: Иисус в красном рождественском колпаке} Пожалуй, именно транжира и даритель подарков святой Ник помог Христу облечься мантией американского капитализма и при содействии кальвинизма наделить святым благословением всесильный доллар. Можно даже сказать, что святой Ник помог Христу в большей мере, чем Христос помог святому Нику, поскольку некоторых – и я говорю “некоторых” – все еще может задеть вид самого Иисуса Христа, с удовольствием потягивающего ледяную кока-колу. {слайд}

Возвращение из загробного мира, воскресение – эта песенка людям уже была известна, и она им нравилась, а потому святой Павел и первые патриархи просто накидали новых имен, новых слов на старую музыку. Саул стал Павлом, солнцестояние – Рождеством, многие стали единственными. Грубое, действенное и достославное переобустройство души. Первое сокращение штата. Рейдерский захват духа, гордость Джека Уэлча, досада Оливера Стоуна[20]. {слайд, смех} Пантеон выродился в Единого. Попутно задайтесь вопросом: что такое эти мириады святых как предмет поклонения, не говоря уже о Культе Марии, если не взятка задавленным обращенным язычникам, скучавшим по сонму богов, взятка в особенности женщинам, тосковавшим после сокращения штата по Ваалу, или Зевсу, или Матери Природе? Эдакое подмигивание, plus ҫa change, plus c’est la me€me chose[21], братья и сестры.

И еще один мой вам сегодняшний довод: отход от болтливых раздоров между многочисленными богами к единственному Иегове произошел еще раз – в миниатюре и ускоренно – в Нью-Йорке примерно между 1800-м и 1935 годом. И я неспроста точен с датами: все ради того, чтобы вы решили, будто мой довод – научный.

Наши предки-иммигранты, миновав Эллис-Айленд, ввезли с собой контрабандные верования, своих богов в Мир Нового Порядка и тем самым безнадежно засорили сияющую поверхность официальной монотеистической Америки БАСП[22]. Хоть и отсиживали они принудительный карантин из-за возможной оспы или иных заразных недугов с упадочного континента, {слайд: юный Вито Корлеоне из “Крестного отца” ждет на Эллис-Айленде} никакого карантина не хватило бы, чтобы излечить их от духовной заразы родовых традиций и верований. Боги бессмертны, а потому терпеливы. Иммигранты и их боги ждали вместе.

Видите, единственная американская религия, единственная религия, прижившаяся на американской почве, – и я тут по своему капризу не принимаю во внимание сайентологию, поскольку даже мне не по нутру тупорылая смесь буддизма с научной фантастикой имени Мамаши Хаббард[23]{слайд с Томом Крузом или Траволтой} – мормонство, или Церковь Святых последних дней. {слайд с Миттом Ромни} Гений Джозефа Смита[24]– слово “последний” в “последних дней”: время чудес не вышло, мы не опоздали. Ну есть же нечто унылое в старосветском христианстве, которое вечно оглядывается на старые добрые дни чудес воды-в-вино? Почему людям прошлого доставались доказательства, а нам – одна лишь вера? Джо Смит разобрался с этим делом. Нет, сказал Джо, эта чумовая херня происходит по-прежнему.

Дарвиновскую борьбу мы наблюдаем между биологическими видами, среди идей, и, намекаю я вам, есть она и среди богов. А что, если местные боги и боги разных стран ушли бы в подполье или смешались бы, скрестились друг с дружкой – в точности как люди подвластных этим богам земель? Вообразите, какие новые боги появились бы в мире – гибриды с непредсказуемыми чокнутыми сочетаниями древних умений; до чего крутым стал бы Супермен с техническими примочками Бэтмена? {слайд}