На каждом семейном участке с кучкой низких хижин под нечесаными крышами есть свое раскидистое, тенистое манговое дерево. Плоды у него маленькие, ярко-желтые, ошеломительно сладкие. Если судить по ее улыбающемуся лику, Уганда – это африканская мечта, образец самодостаточной смешанной аграрной экономики, но внешность, как известно, обманчива. За краткий период независимости страну успели вволю потерзать два выдающихся монстра. Даже по недосягаемо высоким африканским меркам Милтона Оботе и Иди Амина следует вынести в отдельный разряд. Но прогресс всегда относителен, и после долгих лет террора, грабежей, внутренних войн и иноземных вторжений – словом, непрекращающейся кровавой бани – здесь наконец возникло ощущение стабильности, забрезжила робкая надежда на мир.

Я в Омуго, городке об одной улице. Его главная достопримечательность и основной работодатель – больница, комплекс недостроенных и едва начатых бараков под тростниковыми крышами. Уганда – не только пышнозеленый Эдем, но и медицинский тематический парк, где пульс может пуститься вскачь, а температура взлететь до небес. В этом жарком, сыром климате процветают недуги с мировой известностью. Есть тут, конечно, старые, заслуженные аттракционы – малярия, туберкулез, речная слепота и полный набор паразитов. Есть и кое-что для детишек: корь с диареей, чтобы поддерживать детскую смертность на заоблачном уровне, и полиомиелит, который не расстается с человеком всю жизнь. Но в первую очередь энтузиастов от медицины привлекают сюда заболевания крови, а именно геморрагические лихорадки Марбург и Эбола – эти «Феррари» и «Ламборгини» царства болезней. Они могут за считаные дни сделать из здорового человека обезображенный труп – во всем остальном мире на такое способны разве что токсины. Вспышка Марбурга вызывает появление частных самолетов из медицинских центров США; потом в буш направляются вертолеты с людьми в глухих защитных комбинезонах, использующими для дыхания бутилированный американский кислород. Какое там не пить воду – им запрещено даже дышать этим проклятым африканским воздухом!

Они бесстрашно шагают прямо к заразившимся местным жителям, чьи внутренние органы почти превратились в кисель. Кровь у этих бедняг льет из всех отверстий, они кричат кровью, а напоследок густая, как кларет, она станет сочиться у них даже из пор. Сверхдорогие эксперты из первого мира деликатно берут у несчастных мазки, пакуют эти сувениры в атташе-кейсы с охлаждением из жидкого азота, а после залезают обратно в свои летучие экипажи и возвращаются к себе в Атланту или Бостон с таким расчетом, чтобы вовремя позавтракать и приняться за крайне интересные исследования, сулящие им наискорейший карьерный рост. Эти туристы привыкли заботиться о чистоте окружающей среды, а потому не оставляют за собой ничего лишнего, даже пластыря.

И, словно мало всего этого, тут есть еще король недугов, прославивший Уганду по всему свету, неумолимый диктатор, по сравнению с которым даже кровавые сумасбродства Амина выглядят детскими шалостями, – СПИД.

Африка – место, откуда он начал свою торжествующую поступь; это колыбель всех болезней, передающихся половым путем. СПИД удостоен всех почестей, какими только может наградить болезнь современная медицина. Он официально признан пандемией. И местные жители получили это первыми. Сейчас Уганда – единственная страна к югу от Сахары, где количество зараженных СПИДом снижается благодаря энергичной открытой кампании, проведенной национальными органами здравоохранения, и небольшой помощи от нас, грешных. Однако больнице в Омуго с этого ничего не перепало; вся штука в том, что здесь лечат один-единственный недуг, и он называется иначе.